ЛЕНА СВЕТЛОВА И ТАНЯ ЗУБОВА. НАСТАХА.

Первые съёмки, на которых ддевушек жестоко выпороли резиновыми скакалками и что также было первой поркой в их жизни, прошли осенью, а потом были новые, на которых их высекли розгами на деревянных занозистых козлах. Новый год Лена Светлова и Таня Зубова провели на излечении. Домой их на этот раз не отпустили. Было опасение, что им потребуется серьезная медицинская помощь, а медосмотр был невыгоден никому. Георгий объяснил девушкам, что с милицией они всегда договорятся, но если придется подчищать хвосты, то проблемы возникнут у всех. И у них в том числе. Неофициальный лазарет находился в полуподвальном помещении, с окнами, заделанными фанерой.

Лечить приходилось не только попы, но и всё тело. Съёмки про порку похищенных гламурных девушек происходили в настоящем подвале и там же сколотили козлы, от которых все их нежные тела были в занозах, что, естественно, было предусмотрено сценарием. Выходили эти занозы долго, хотя врач, старый знакомый режиссёра Никиты Гухмана, известный в городе специалист, неофициально подрабатывающий в порностудии, залатывая истерзанных во время съёмок девушек, постарался привести их красоту в порядок.

Жёсткие кушетки и жжение сверху и снизу, прерывистый тяжёлый сон... Лена и Таня уже не верили, что смогут покинуть лазарет. Здесь они и встретили 1 января. Впрочем об этом дне они узнали потому, что зашёл Георгий с трубкой и предложил им позвонить родным и сказать, что у них всё в порядке. Девушки выполнили его просьбу беспрекословно. Им не хотелось тревожить родных и в душе оставался страх, что их могут не выпустить. Но вскоре врач осмотрел девушек и сказал, что они могут идти. Одежду им привезли. Когда они вышли на воздух и пошли по улице, у них было чувство, что они вышли из тюрьмы. Было самое начало января. Город вокруг был украшен и все ходили веселые. Подруги шли по улицам оглядываясь и щурясь от солнца.

Лена Светлова увидела раскатанную ледяную дорожку. Она подумала, что раньше непременно бы по ней прокатилась, но теперь совсем не хотелось веселиться, да и причины не было. Она растерянно поглядела на подругу. Та шла мрачная и погруженная в свои мысли.

— Куда пойдем?

— В театральный, конечно.

В институте они прошли в кабинет методистки. Та поглядела на них мрачно.

— Садитесь.

Таня огляделась и села на стул с опаской. Лена медленно уселась рядом. После месячного излечения задницы у них совсем не болели, но опасение перед посадкой ещё сохранилось.

Методистка заговорила об их успеваемости. Началась сессия, а у них ещё хвосты по зачетам. Хорошо, что многое они успели сдать заранее. Она сказала, чтобы девушки срочно искали преподавателей и сдавали зачеты, а потом экзамены. Слушать это было неловко, особенно после первых месяцев успешной учёбы. Но девушки осознавали свою вину и не могли ничего возразить.

— Вы хоть можете объяснить свои прогулы и странное поведение?

— Мы... мы все сделаем – Таня Зубова встала. Лена тоже поднялась и от волнения чуть не вышла в коридор не прощаясь.

— Да что вы всё в облаках витаете? Надеюсь, вы никакие вещества не стали принимать? Столичная жизнь с её соблазнами это понятно, но помните, что здесь не школа. У нас большой конкурс и никто за вами бегать не будет.

Девушки вышли в коридор. Они решили не возвращаться, пока не найдут обоих преподов, у которых были долги. Таня подошла к расписанию, почитала его и указала на что-то пальцем. Лена кивнула и пошла за ней.

Подруги шли по тихому коридору. Вдруг сзади раздался резкий мужской окрик:

— Стоять!

Девушки сильно вздрогнули и оглянулись. Их догонял Вася с их курса. И крикнул им просто так, в шутку. Испуг девушек был довольно заметным и не скрылся от парня.

— Вы чё какие-то шуганутые? Вас что, наказывают?

— Чушь не неси – злобно прошептала Зубова. А Лена почувствовала, что вся покрывается потом при слове «наказывают». Таня, впрочем, чувствовала тоже самое.

— Может у вас похмелка. Вы как вообще хорошо повеселились?

— Где повеселились, ты вообще о чём?

— Как это о чём? О празднике конечно. Про Новый год не слышали? Недавно прошёл.

— А, Новый год. Только не говорите, что уроки учили. Даже вы не настолько чокнутые.

— Мы... Мы себя неважно чувствовали.

Простодушный Вася обидно хохотнул.

— Ты чего? - спросила Зубова дрожа от гнева.

— Да так. Что это вы девушки так набираетесь, что ещё до праздников себя неважно чувствуете?

— Ладно, нам пора.

— Погодите. Может, тусить пойдём?

— Нет - отрезала Таня, а Лена глубоко вздохнула.

— Почему?

— Нам учится надо.

— Да ладно, от сессии до сессии, живут студенты весело. И в сессию тоже. Как-нибудь трояк поставят...

Шутка была дурацкая, в театральном требования строгие.

— Слушай, ты не видишь, что у нас проблемы? – строго сказала Зубова. Впрочем, прежние железные нотки у неё перестали получаться. Голос прозвучал страдальчески, а взгляд, некогда прямой и вызывающий, теперь был растерянным.

— Ладно, ладно, что-то вы злые сегодня. Расскажите хоть, что случилось.

— А тебе зачем? – огрызнулась Таня - Ты знаешь как нам помочь?

— Откуда ж я знаю?

— Ну и не лезь, раз не знаешь.

Она развернулась и пошла по коридору. Лена пошла за ней и на мгновение бросила взгляд на Васю. Она подумала, что раньше ни она, ни Таня не общались так с одноклассниками, а их предложение помочь с удовольствием принимали. Но теперь было невозможно говорить Васе о своих проблемах.

Во-первых, не стоит никого ввязывать в разборки с этой мафией.

Во-вторых, если бы их ограбили, ещё куда ни шло, можно подписать на это парней. Но нельзя же, в самом деле, никому рассказывать, тем более парням-ровесникам, об этих сьемках. Вон как его развеселила мысль, что девушкам было плохо оттого, что они перепились. И даже это звучало обидно, хотя и было неправдой. А если вскроется, что они на самом деле раздевались и давали себя пороть для порнофильма – насмешек не оберёшься.

И Таня думала также.

— Помочь... - Она огляделась по сторонам и сказала тихо – Лучше бы они порнуху не покупали – больше пользы было бы.

Режиссёр Никита Гухман, а для них – Никита Владимирович, как-то сказал, не обращаясь прямо к ним, что сьемки того, как девушек унижают, подчиняют, раздевают, привязывают голых к лавке и подвергают порке и истязаниям доставят удовольствие многим мужчинам по всему миру, даже тем, кто этого не признает и в обычной жизни являются скромными домашними сыновьями и мужьями. Конечно, верить в такое не хотелось. Обе девушки про себя решили не принимать это всерьез. Но снимавшаяся в той же студии Ксюша Довлатова, девушка развратная и шаловливая и, в отличие от них, пришедшая туда добровольно, тоже сказала на этот счёт:

— Мужчины, они другие. У них инстинкты. И как бы они не скрывали, но им нравится нас унижать. Причем всем. – При этом по голосу и глазам было заметно, что эта мысль кажется ей привлекательной.

В юности поставить заслон трудно. Когда твою идеальную картину мира разрушают, хочется сопротивляться. И все же в мозгу, особенно переутомленном стрессом возникает неотвязчивая мысль. «А вдруг это правда?»

И Лена с Таней уже поневоле начали не доверять всем существам мужского пола, а затем и бояться мужчин как таковых. Говоря научным языком, под влиянием пережитого, которое, к тому же и не думало пока заканчиваться, у девушек налицо были симптомы прогрессирующей андрофобии – панической боязни мужчин как таковых. Мысли эти преследовали их и при общении с преподавателями, у которых была пересдача зачетов, лишь только потому, что оба они были мужчинами. И девушки держались с ними отстраненно. Беседовала в основном Таня, а Лена стояла в стороне.

Если раньше и Лена, и Таня позволяли себе с парнями и мужчинами, включая преподавателей, кокетничать, строить глазки, с тихим звоном смеяться, улыбаться шаловливой улыбкой, откровенно одеваться, демонстрируя мужскому взору яркий макияж, босые ступни, голые ноги, упругие груди, округлую попу, оголённый животик, то теперь, всё это казалось им чем-то грязным и недопустимым. Если раньше они жеманилась с позиции своей чистоты, зная, что всё равно ценят их знания, прилежание и скромность, а милые девичьи манеры, пусть даже порой и излишне откровенные, идут к ним бонусом, то теперь они стали мрачными, пугливо озирающимися, закрытыми и в плотной консервативной женской одежде. Теперь, после того, как их унижали, подчиняли, раздевали, привязывали, пороли и истязали и всему этому их подвергали для удовольствия мужчин и их садистского возбуждения им самим стало стыдно привлекать мужское внимание разными приемчиками, которые раньше были для них естественными и незаметными, а теперь казались стыдными, грязными и недопустимыми. Поэтому, Таня скромно и испуганно разговаривала с преподавателем, а Лена тихонько стояла в сторонке. И все же преподаватели, когда говорили с Таней, всё равно смотрели на неё с мужским интересом и вожделением и бросали сальные взгляды на стоявшую поодаль и опустившую глаза Лену, порою, буквально раздевая девушек похотливыми взглядами. И Лена, и Таня с удовольствием скрылись бы подальше от мужского внимания, но красота и очарование юности всё равно прорывались наружу и волей-неволей притягивали к ним внимание мужчин, включая, конечно же и преподавателей.

Девушки вернулись к себе. Хлеб они выбросили. Тщательно прибрались в комнате и погрузились в учебу. Зубрежка теории загружала мозг и позволяла им отвлечься от неприятных мыслей. Хуже дело обстояло с творчеством, с перевоплощением в образы влюбленных героинь на практических экзаменах. Но больше всего их, конечно, тревожил телефон. При каждом звонке они вздрагивали, думая, что их позовут на сьемку новой порки с сопутствующим истязанием, унижением и подчинением. И тогда и сессия тоже отправится псу под хвост или сучке под плётку. Но то ли съемочная группа отдыхала после Нового года, то ли было распоряжение дать им закрыть сессию, но сначала их никто не беспокоил.

И действительно, Никита Гухман понимал ценность для зрителей Лены Светловой и Тани Зубовой. И понимал, как важно держать их на крючке. Ну да, особых пряников этот «крючок» не предполагал. Только обещание «когда-нибудь» завершить сьемки, вернуть паспорта и отпустить их на такую долгожданную волю. Это было, скорее, как морковка для ослика. Но лишать их места в институте, который привязывал их к Москве, было бы неразумно. К тому же, у многих порноактрис бывает сессия, например, у той же Яны Дубининой и Ксюши Довлатовой и Никита Гухман уже привык к этому, так что январские каникулы были нормой в их сегменте шоу-бизнеса. Заодно и режиссёр мог отдохнуть. «Во всяком случае, - думал он - те, кто, как я работает с нормальными привлекательными девушками, а не со зрелками и прочим отстоем». С такими мыслями Никита Владимирович немного занялся монтажом, а заодно и на юг скатался, к знакомому режиссёру, державшему студию CANDID-HD, позиционирующую себя как эротическую и снимавшую видео с голыми девушками в процессе непосредственного общения в спортзале, на корабле и на природе, но в частном порядке и не на камеру, каждая из этих девушек могла удовлетворить любое сексуальное извращение мужчины, что Гухман и успешно реализовывал. Только перед отъездом, он попросил Георгия не забывать про девушек, продолжать контролировать их и сообщить им насчет графика дальнейших съёмок.

У Лены и Тани оставался один экзамен. Преподаватель истории был вроде Радзинского – драматург и ученый одновременно. Он предложил студентам прочитать драматическую сцену из истории, по мотивам какого-нибудь романа. Девушкам можно было объединиться в пары, поэтому Светлова и Зубова вызвались сдавать этот экзамен вместе. Они стали изучать список литературы, слегка расслабившись и лёжа на кровати. Таня поставила ногу на подушку. Лена прильнула к ней и полы халата распустились, а прелестные груди просились на свежий воздух.

В это время раздался звонок. Таня выпрямилась и поставила ноги на пол. Лена затянула развязавшийся пояс и взяла трубку, собирая мысли в расслабленной голове.

— Здравствуйте Георгий А...а...

— Лена, ты что, моё отчество никак запомнить не можешь? – послышался в трубке мрачный голос.

— Я помню, просто сейчас экзамены, голова другим занята – Лена попыталась улыбнуться, хотя по телефону это все равно было не видно.

— Ну, тогда у нас сейчас тоже будет экзамен. У тебя есть три попытки. Вспомнить мое отчество. У нас принято уважать родителей... За несданный экзамен буду наказывать прямо на сьемках, а ты знаешь, как я наказываю.

Молчание.

— Считаю до трех...

— Георгий Алавтадинович.

— Неправильно.

— Авталадинович? – ну она же раньше называла его правильно. И почему от волнения всегда мысли из головы вылетают?

— Нет. Давай быстрее.

— Анавталидович.

— Ну всё, три попытки вышли. А теперь подумай, как ты можешь узнать мое отчество?

— Я не знаю... Правда не знаю...

— А вторая?

— Что вторая? – вызывающе спросила Зубова. – Я тоже что ли должна угадывать? – Видимо, прежняя дерзость в общении с мужчинами ещё не до конца была в ней изжита.

— Понятно, у одной проблемы с мозгами, у другой - с воспитанием. А теперь скажите мне, девушки, вот как вас не пороть? И даже не в съёмках дело, а просто скажите, как вас таких не пороть?! Что будет, если перестать наказывать вас поркой?!

Девушки замолчали. После слов Георгия по телу пробежал холодок. Кожа на задницах испытывала странные ощущения: и телесную память, и телесное предчувствие одновременно. Им захотелось сжаться. Как перед ударом.

— Ну так что, не поняли, как можно узнать моё отчество?

Лена и Таня не сказали ни слова. Не хотелось что-либо говорить, чтобы не нарываться.

— Вы что, в молчанку со мной поиграть решили? И о том, как можно узнать мое отчество, вы, похоже, и думать не хотите. А просто спросить меня вежливо, вам, в ваши бестолковые головы не приходит?

Лена сосредоточилась и вдохнула. Во время тяжелого разговора ей казалось, что сам воздух в комнате становится душным, как тогда, в спортзале.

— Георгий, извините пожалуйста, что мы забыли Ваше отчество, не могли бы Вы нам его напомнить? – напряженно сказала она.

— Георгий Автандилович. Запишите себе и выучите наизусть. Ладно, мозги, в отличие от задницы, не главный ваш рабочий инструмент, это понятно. Но все равно выучите.

Далее, он сказал, что новую порку с ними будут снимать через неделю и велел готовиться. Адрес пообещал назвать в последний момент.

— За неделю мы успеем сдать экзамен.... Наверное. – задумчиво сказала помрачневшая Лена, садясь на кровать

— Тогда надо выбрать текст и готовиться – холодно произнесла не менее помрачневшая Таня, глядя в сторону.

— Не знаю, что выбрать, настроения нет - Лена уронила руки на голову. На глаза обеих девушек наворачивались слёзы. Съёмки, означающие очередную порку, были назначены на следующий после экзамена день. Получалось, что нужно морально готовиться сразу к двум мероприятиям.

— А ты читала этот роман? - Таня показала пальцем.

— Чапыгин Алексей. «Разин Степан». Нет, не читала.

— Он у нас дома был... - Таня вдруг замолчала. Лена поглядела на неё. Зубова тяжело вздохнула, будто сомневаясь, продолжать или нет.

— Там есть сцена, как боярин приказывает выпороть крепостную девушку.

Лена вздрогнула.

— В ней есть драматизм, погружение в историю и так далее. Короче, для экзамена сойдёт. Можно прочитать по ролям, абзацы от автора разделить.

— Ну не знаю... Ты хорошо её помнишь? Порка там жёстко описана, как... с нами?

— Ну, я не очень внимательно читала. Я тогда ещё подумала: «хорошо, что в наше время такого нет». – Зубова опустила глаза и покраснела, вспоминая свою наивность. – И быстро пролистнула. Но сейчас мне самой интересно стало. Можно взять в библиотеке.

— Давай – сказала Лена, которой тоже захотелось прочесть этот фрагмент.

В старой библиотеке гудела лампочка и было тихо. Только страницы шуршали у прилежных студентов, в основном девушек. Казалось странным, что две подруги, пришедшие сюда, скоро окажутся опять на съёмках порки.

Книга Алексея Чапыгина нашлась в двух вариантах – потоньше из серии «Исторические романы» и потолще из собрания сочинений. Таня сказала, что у неё была такая же, как из серии, но взяла более объёмный том.

— Здесь есть комментарии. – пояснила она - В том числе, откуда автор что взял. Вдруг найдем что-нибудь интересное.

Девушки вернулись в общежитие и с нетерпением принялись за чтение. Таня нашла нужное место, пролистнула пораньше и стала читать вслух.

«В двери просунулся, не входя, слуга:

– Потребно чего боярину?

– Боярину и воеводе, холоп! Кличь, шли Григорея»

Девушки невесело усмехнулись. Хотя Георгий и Григорий немного разные имена, но все равно выходило, будто их знакомый везде проникает, даже на страницы романа. Впрочем, книжный Григорий оказался старым дворецким и хотя воевода назвал его «своим прототипом», он сам ничего не делал, только передавал распоряжения боярина и воеводы.

(Сам боярин, как оказалось позднее, действовал в репетируемой сцене гораздо активнее своего приказчика. Но не совсем понятная и странная с точки зрения языка того времени фраза: «ты Григорий мой прототип» - как будто указывала, что в первоначальном авторском замысле холоп должен делать что-то за своего господина, по его приказу и как его второе тело и это совпадение показалось девушкам жутковатым).

После ухода Григория в тексте начинался диалог воеводши с мужем.

«Нынче я девку Настаху посеку вицами. Ты иди-ко, хозяин, негоже воеводе самому зреть девкин зад.

– Умыслила тож! Да мало ли холопок бьем по всем статьям в приказной?

– То гляди – мне все едино!»

Таня запнулась. Лена сразу её поняла. Она думала, что в старом советском романе будет идти речь о жестокости боярина и нелегкой судьбе крестьянки. Они обе никак не ожидали, что феодальный эксплуататор будет проявлять такое повышенное внимание к лицезрению голой попы своей крепостной девушки. Впрочем, может им только показалось? Они стали читать дальше.

– Кличьте Настаху, да ивовых – нет, лучше березовых, погибче, – виц два-три пука в огороде нарежьте!

Девицы неслышно исчезли.

Воевода из-под лавки выдвинул низкую широкую скамью:

– И не видал хозяин, а знает, на чем девок секу...

– Козел бы тебе, Максимовна, поставить в горенке. Плеть тоже не худо иметь.

– Ужо, Петрович, заведу». – Таня отложила книгу. Знакомые ощущения овладели ей. Холодная поверхность скамейки под щекой, сосками, животом, коленями. Легкий запах не то дерева, не то клейких стружек.... Верёвки на запястьях и лодыжках.... Открытая прохладному воздуху спина и попа...

Скамейка была у них при первых съёмках. А второй раз в подвале как раз были козлы. Видимо те самые, что упоминались в романе. Странно, но ещё недавно они практически не знали, что такое козлы. Их воспитали в трудолюбии, но от мужской работы берегли и пилить им не приходилось. Но теперь они точно знали, для чего, помимо пиления дров, использовалась эта грубо сколоченная штука в те далёкие времена.

Она перевела дыхание. Лена встала и заходила по комнате.

— Ну что там дальше? Про саму Настю? Или хочешь, я прочитаю?

Лена взяла у подруги книгу. Дальше был фрагмент в холопской горнице. Там описывалась Настя, как «русая, приземистая и полногрудая» девушка. Говорилось о том, что ей приходилось терпеть приставания от кабацкого ярыги, то есть чиновника по надзору за спиртным. Он был вольный человек, хотя и зависел от воеводы. И обещал спасти Настю от порки, если она ответитиему взаимностью.

В целом, следующая глава была интересна с исторической точки зрения, но было понятно, что её придется сократить, поскольку разговор ярыги с холопами сильно выбивался из сюжета о Насте. Таня, однако, обратила внимание, что Настя – невысокая и полногрудая девушка, как она сама. Поначалу она думала себе взять мужские роли, а Настю отдать Лене. Но теперь у неё возникли сомнения. Вероятно, по кастингу она больше похожа на эту героиню.

Хотя... «Да кому какое дело, полногрудая она или нет... Ну невысокая, ну и что? Во-первых, Ленка тоже, можно сказать, полногрудая, во-вторых, для исторического сюжета это вообще не важно... У меня похоже сьемки в порнофильме уже в мозгу сидят» - размышляла Таня Зубова. Но мысль о том, что она сама должна быть Настахой, не отпускала её. Впрочем, оказалось, что у этой героини всё равно почти нет реплик.

И вот, сама сцена наказания девушки.

«Девица, раздеваясь, начала плакать.

– Плачь не плачь, псица, а задом кверху ляжь!

Настя разделась до рубахи, села.

– Не чинись, стерва, ляжь! – приказал воевода.

Девка легла животом на скамью, подсунула голые руки к лицу, вытянулась.

– Что спать улеглась!»

«Воевода велел заворотить девке рубаху. – при этих словах Лена подняла голову и они обменялись с Таней понимающими взглядами. - Воеводша отстегнула шёлковые нарукавники, в жирные руки забрала крепко пук розог».

Поскольку второй фильм снимали в пеньюарах, то и им тоже приходилось заворачивать подолы платья. И только потом они разрывались в клочья. Но поначалу ткань заворачивалась кверху, обнажая, кожу перед плетью. И это было удивительное совпадение прочитанного со съёмками перед лазаретом.

Вторым совпадением были розги в руках у Георгия. И опять же, девушки совсем недавно знали об этом предмете только из книг. А теперь, при чтении, хорошо представляли, о чём идет речь.

Дрожь от воспоминаний о хлёстких ударах пробежала у девушек по всему телу. Таня отошла к окну. Лена встала с книгой и стала читать стоя.

Обоих девушек потрясло поведение воеводы. Перед наказанием, он велел зажечь в горнице все свечи, явно желая лучше видеть процесс.

«Буде, хозяин! Не трать свет.

— Свет земской: мало свечей - старосту по роже: соберёт...».

Получается, он хотел хорошо видеть девушку, её голый зад, хотел смотреть, как её наказывают. Да и его дальнейшее поведение явно напоминало не обиду за неправильно пришитую пуговицу (сам повод для наказания казался нелепым), а похотливое возбуждение.

После 20-го удара, он стал просить супругу позволить продолжить порку ему. И сёк девушку гораздо больнее, чем его супруга и дольше, явно растягивая удовольствие.

“Воевода хлестал и дергал при каждом ударе.

— Идёт садко, зад у стервы тугой”.

— Блядь... - вырвалось у Тани. Она сердито шлепнула себя ладонями перед ягодицами. Лена замолчала.

Короткий зимний день завершался. В общаге было светло и пусто. За окном гудели машины, где-то играла современная популярная музыка.

— Знаешь, а ведь мы как будто про себя читаем. – заметила Таня.

— Ага... Мы ведь будем с этим выступать? – сказала Лена.

— Наверное. Я все равно ни о чем другом, кроме этой книги не смогу думать. – ответила Таня.

— Я тоже. – согласилась Лена.

Девушки распределили роли и текст от автора. Зубова с её более низким голосом и твердым взглядом всё же взяла себе роль боярина, а подруге отдала его жену. В сцене с Настахой, она стала читать текст про неё. Лена решила быть ярыгой. Они стали заучивать тексты и декламировать друг другу. Эта творческая работа, в закрытой комнате, вдали ото всех, вызвала тоску в груди, но и бросить её, заставить себя выйти погулять они не могли. Что-то неуловимо притягательное они находили в этом чтении по ролям. Иногда к горлу подкатывала тошнота, но они яростно и самозабвенно продолжали репетицию.

В 22 часа они улеглись, но обеим не спалось. Захотелось поговорить о том, о чём прежде долго и упорно молчали. Даже друг с другом.

— Получается, такое в отношении девушек было всегда? – задумчиво спросила Лена.

— Выходит, что так. Впрочем, чему удивляться. – ответила Таня.

— Ну, я думала, раньше люди были другие... Женились, выходили замуж, жили себе спокойно. – сказала Лена.

— Ага... Конечно... Это ведь феодальные порядки и все эти крестьянки зависели от господ. А люди были такие же, как Гухман, как Георгий или как те, для кого снимают такие видео. – ответила Таня.

— А вот интересно, Чапыгин это откуда-то взял или сам выдумал? – тут же задалась вопросом она.

И этот вопрос был важный, хотя до этого миллионы читателей им не задавались. Обычно автор погружается в мысли и чувства своих персонажей. Девушки не сомневались, что Чапыгин описал удовольствие боярина от наблюдения за поркой красивой девушки. Только автор искусно скрыл чувства своего персонажа за общими описаниями воеводских действий и его скупых слов. Но само это удовольствие было известно писателю. Только откуда он мог про него знать? А что если Чапыгину втайне были знакомы запретные, но приятные ощущения от порки девушек? Неужели Довлатова была права и все мужчины такие, только некоторые это тщательно скрывают?

— Я думала, что в те времена девушек пороли... из жестокости, из-за того, что не считали холопок за людей. А получается, что... что нас с тобой пороли точно также. – предположила Лена.

— Да уж.... Холопки здесь не причём. Современных девушек, как видишь, тоже за людей не считают. – ответила Таня.

— Ну, всё-таки теперь не каждую девушку секут. – заметила Лена.

— Это, конечно, да. Теперь не каждую девушку секут, только вот нас с тобой как раз таки секут и даже почище, чем девушек прошлого. – грустно резюмировала Таня.

Девушки тяжело вздохнули. Они снова были вдвоём со своей бедой. Но теперь на них навалилась мысль о неизменности человеческой природы и о вечной девичьей участи... Только разница была в том, что когда любую девушку могут выпороть, то ещё не так обидно, а вот когда только их двоих наказывают поркой, грубо и бесцеремонно унижают и подчиняют, учат бояться и беспрекословно слушаться мужчин, когда именно в отношении них двоих применяется такое воспитание, в то время как другие девушки живут беззаботной девичьей жизнью, радуются и шалят, наслаждаются своей красотой и юностью и даже не подозревают о том, что в наше время могут вот так наказывать и воспитывать девушек, вот это было по-настоящему горько и обидно и даже думать об этом было больно и невыносимо. И такие мысли вызывали у Лены с Таней озлобленность друг на друга. Разговор, как часто бывало в последнее время, зашёл в тупик. Они понимали, что уже на грани того, чтобы орать, истерить и обвинять друг друга. Но пока держались. Старались не ныть и не жаловаться друг другу, но и отвлечься на что-то весёлое у них тоже не получалось.

Девушки уткнулись лицами в подушку и уснули. Тихо дыша и увлажняя наволочки слезами, они мечтали только об одном – как можно скорее выбраться из этого ужасного мира боли и безумия, унижения и позора, который стал их новой реальностью, кошмаром наяву и забыть обо всём пережитом, как страшный сон, снова начать жить беззаботной жизнью современных, свободных, раскованных девушек, а затем счастливо выйти замуж... Только могут ли они теперь мечтать о хорошем муже и смогут ли вообще подпустить к себе мужчину после всего, что с ними было? Девушкам было грустно, стыдно и страшно.

Наутро Лена и Таня прочитали комментарий к эпизоду с Настей.. «В описании нравов боярской усадьбы Алексей Чапыгин опирался на «Архив бояр Ромодановских», издания 1917 года». И вот, девушки оказались в пустом и холодном зале главной городской библиотеки. И уже через час им выдали толстый том документов, которые успели издать в короткий период свободы между самодержавием и советской властью.

В предисловии было сказано, что частных документов от тех времен сохранилось немного, но обширный род Ромодановских – исключение. Его старшие представители могли сидеть в Думе, тогда как младшие служили воеводами в поволжских городах. В данном томе представляют интерес сведения о службе и хозяйственной деятельности одного из них, Артемия Петровича, в поволжском городе в относительной близости от своих владений в годы Разинского восстания.

И вот Лена и Таня дрожа от холода и волнения вчитываются в документ, охарактеризованный комментатором, как «уникальный памятник языка и менталитета людей того времени»:

«От князя Артемия Петровича в нижгороцкую мою вотчину, в село Возгреево человеку моему Григорию Романову. В нынешнем во 78 году, июля в 3 день писал ты ко мне, что у тебя девка Настаха порота лежала два дни, да едва очнулась. А ту девку пред отъездом моим пороли мы с боярыней, и яз её порол по жопе своею рукой июня в 30 день.

А как я в город поехал, июля в 1 день и та девка лежала поротая без памяти. И яз тебе велел писать, была ли та девка здрава и жопа у ней рубцевата или бела по-прежнему?

И ты мне писал, что та девка Настаха после порки едва оздоровила и к работам вышла. А жопа у ней рубцевата и красна и синью по краям пошла. А как будет жопа у ней бела по прежнему и тебе об этом мне отписать тотчас. А дозирать ей жопу в тае, в бане да у воды, да девок велеть расспрашивать.

Да ты бы велел в деревнях моих, в Лыкове, да Орехове, иных таковых же девок сыскать лет до 20-и и меньше. А вели сыскивать собой пригожих и полных телом и чтоб жопы у них были белы и добре мясисты, а сами чтоб собой были тихи и благонравны. И сыскав таковых девок приводил бы ко мне на двор, хотя бы одну, али двух, а больше трех не надобно. И к боярыне в хоромы и ко всякому рукоделию велел приставить.

А что писал про Настаху, что к ней ходил Ярыга кабацкий, как она лежала сечена и едва в памяти. И то ты учинил добро, что ярыге тому не претил ходить, да казнить его не велел. Да впредь бы тебе за Настахой и за ярыгой втай наблюдать да мне, государю своему отписывать.

А что писал, что Ярыга кабацкой той девке срамный уд в уста клал, да на лице у ней муди плескал, и том отпиши подлинно, как он уд в уста клал и какие слова сказывал, и девка ему давала охотой али нехотя. А что пишешь, что дала нехотя и ты обо всем об том отпиши, как ей тот срамный уд и те муди в досаду ли были? И коли было ей то на веселие, и ты б велел её наново пороть, дожидаясь моего приезду, чтоб ждали моего приезду и при мне пороли и чтоб впредь той девке то вольное баловство с ярыгой неповадно было.

А коли было ей досадно, и ты бы втай поволил ярыге ходить к ней по прежнему. Да мне бы о ярыге, да о девке Настахе писал, да о её неволе перед ним писал, чтобы мне её досада и кручина была ведома. Да и что пишешь, будто ярыга на ту девку мочой насцал, и тебе бы впредь писать подлинно, как та девка в досаде была от того сорома, что ярыга на неё насцал...».

В этот момент горло у Лены Светловой сжалось и она быстро выбежала в коридор. К сожалению, в старинном здании на каждом этаже туалетов не было. И девушку рвало прямо в урну. Таня вышла к ней. Губы у неё тоже дрожали.

— С вами все в порядке? – спросила библиотекарь, выйдя в коридор.

— Да... Всё... - девушки дошли до коридора, чтобы помыться.

Репетиция с этого времени шла с трудом. Девушки нашли в комментариях более полный фрагмент истории с Настахой из авторских черновиков. Подчиняясь непонятному дьявольскому наваждению, они стали учить именно этот фрагмент.

Георгий позвонил накануне и сказал, по какому адресу приходить послезавтра утром. Время он обещал уточнить.

Разгорячённая репетицией, Таня Зубова спросила:

— Что у нас на этот раз? Опять козлы или просто занозистая скамейка с розгами?

— А вы, я смотрю, уже в курсе дела - сказал Георгий и повесил трубку. Реакция его была слишком быстрой, чтобы быть шуткой. Неужели они и правда попали в точку? И послезавтра их ждёт экзамен... то есть не экзамен, а съёмки в антураже близком к роману Чапыгина? А экзамен завтра... Мрачная догадка посетила девушек, отчего отрывок из романа Чапыгина стал ещё ужасней и реалистичней.

Практический экзамен должен был проходить в малом актовом зале, широком пространстве без сцены и с зеркалами. Накануне Таня спала плохо. Ей снилось, что они выходят и не могут произнести ни слова. Горло не слушается. А вокруг сидит большая комиссия за очень длинным столом. И кто-то спрашивает удивлённым голосом: «Девушки, а почему вы голые?»

И Таня замечает, что они с Леной стоят полностью обнажённые, а она пытается понять, как такое получилось. И вдруг из-за стола комиссии поднимается Георгий. Он говорит – резким, обвиняющим тоном, каким говорят, когда устали бороться с поведением нерадивых учениц:

— А что удивительного, они у меня всегда голыми выступают! Другие девушки хоть иногда одеваются, а эти вообще никогда.

И Таня в ужасе проснулась. Было уже утро и пора собираться. Лене тоже снилась всякая ерунда и она чувствовала себя не лучше.

Бледные и печальные явились они в репетиционный зал.

Долго ждали, когда до них дойдёт очередь. Комиссия была из трех человек: преподаватель и два ассистента, парень и девушка.

Лена и Таня встали перед зеркалом, переглянулись и стали читать по ролям. В тишине слышалось их прерывистое дыхание.

Члены комиссии слушали молча. Изредка записывали в тех местах, где им казалось, что ярыга или боярин должны выглядеть посмешнее. Им казалось, что студентки говорят отчетливо, но зажимают эмоции.

И всё же, что-то в Лене и Тане было необычно волнующее и комиссия поневоле это признавала.

«— Мало ерепенится... Должно, не садко у тя идет, А, Дарья?» – звонко сказала Таня. Последние слова частично переходили в рык, как бывало у Георгия.

«— Уж куды садче – глянь коли» – громко сказала Лена, хлопая глазами. Она сама удивилась, что её подруга говорит со знакомой интонацией.

«— Дай сам я - знакомо дело!» – резко сказала Таня и даже напрягла изогнутые пальцы и наклонилась. Ей живо представилось, как крупный мужик сжимает девке затылок и наклоняется к ней, пока она лежит на лавке. На мгновение её обожгло непонятной злобой. Она выдохнула и с удивлением оглядела себя.

“Воевода взял у девки новый пук розог, мотнул в руке, крякнул и, ударив, дернул на себя» - прочитала Лена и зажмурилась..

«...Раздался страшный, полный боли крик, от которого заложило уши.»

«— А-ай!» – Таня из горла уронила сдавленный звук. В нос ударил запах крови и деревянной скамьи. «О-о-о!» – протянула она и даже пропустила авторский текст («завыла битая»).

Комиссия вздрогнула. Аспирантка уронила ручку. Кто-то из однокурсников, сидевших на лавке и правда потер уши руками.

«— Ну, Петрович, ты садче бьешь!» – сказала Лена с дрожью в голосе и коленях поглядывая на Таню. А та закрыла глаза и мысленно сжала в руке розги.

«— Нет, еще не... вот! а вот!» – кричала она.

«Воевода хлестал и дергал при каждом ударе» - сказал Лена, прерывисто дыша. Она четко говорила каждое слово и явственно представляла себе это хлестание и дерганье. Вдруг её посетила мысль, что может не стоило напоминать себе об этом. Ведь завтра съёмки и они, скорее всего, будут точно такими же. И может стоило накануне отдохнуть даже от воспоминаний об этом?

От этих мыслей Лена сбилась и замолчала.

Наступила пауза. Комиссия переглядывалась. Аспирантка сняла очки и уронила голову на руки. Непонятная тревога овладела ею и захотелось представить ярче эту сцену.

Никто не знал, что будет дальше.

В тишине послышался голос Тани:

«О-о-о-о-о, садко как пошла с протяжечкой-то! – довольно заключил воевода. И снова высоко взмахнул рукой, со свистом опуская розгу на голую попу девушки, с последующим медленным протягом на себя. И ещё, и ещё...» - ток пробежал по позвоночнику девушки. У Лены тоже задрожали плечи. Именно так порол их Георгий во время последних съемок перед лазаретом.И, хотя они ещё не знали об этом наверняка, а только догадывались, но уже завтра, точно также, именно как Настаху, их будет пороть режиссёр Никита Гухман в роли воеводы, а деревянная лавка на этот раз, будет такой же занозистой, как и в прошлый раз козлы и также обильно нашпигует занозами голые девичьи тела (режиссёру понравился эффект от заноз, причиняющий наказываемым девушкам дополнительные страдания, делающий кадры с ними, соответственно, эффектнее и дороже, поэтому, он принял решение, что теперь девушек будут пороть только так). И они как будто снова чувствовали запах хлорки. И как их отстегивают от горячей трубы и грубо волокут к занозистым козлам. А свист розги в руке не то у воеводы, не то у Георгия слышался в памяти отчетливо. Этот свист, который ты сначала не слышишь, но знаешь, что он сейчас будет. Потом жжжь и всё тело сжимается. Девушка знает, что сразу после свиста будет удар. Шлепок короткий как молния, но успевающий не только полоснуть, но и разорвать кожу.

«Обезумевшая от дикой боли.. – Лена начала читать и сглотнула слюну...- девушка ревела белугой, срывая голосовые связки и переходя местами на захлёбывающийся хрип.. извивалась всем своим привязанным к лавке обнажённым телом... пытаясь, за невозможностью соскочить, хоть как-нибудь отвернуть голый и уже изрядно поротый зад от этой страшной, ранящей беззащитное тело розги, судорожно теребя связанными жёсткой верёвкой между собой и крепко притянутыми к лавке босыми ногами, но верёвки надёжно удерживали несчастную на деревянной, занозистой скамье». – Когда Лена читала это, у неё, поневоле, шевелились ноги и сжимались колени, как будто она сама в очередной раз пыталась избежать удара.

«Поскольку широкая деревянная скамья была грубой и неотёсанной, во время вызванных болью неконтролируемых резких и дёрганных движений в голое тело, прежде всего, в груди, живот и бёдра вонзались занозы, усиливая и без того невыносимые страдания девушки» - произнесла она и замолчала, с шумом набирая дыхание. В том подвале были не лавки, а козлы, но занозили они хорошо. И колющие ожоги по всему телу ощущались, как живые.

Дальше снова читала Таня: «Когда воевода опускал розгу, на голой попе девушки загоралась яркая красная полоса, а когда тянул на себя, то кривой, сучковатый, с почками и при этом гибкий, благодаря вымоченности в солёной воде прут, сдирал частички кожи, на которой тут же появлялись капельки крови, а проникающая в образовавшиеся ранки соль причиняла наказываемой девушке дикую, нестерпимую боль». В этот момент Таня отчётливо видела и голый, поротый зад своей подруги, когда она дергалась привязанная и не могла ничем помочь, и свой собственный голый и поротый зад. И в то же время сама ощущала всю эту резкую боль и пугающий, проникающий в сердце запах своей и Лениной крови. «Впрочем, с другой стороны, соль же обеспечивала и дезинфекцию, препятствуя проникновения в рану инфекции» – прочитала она спокойноэым голосом. В этот момент аспирантка оторвала голову от рук и посмотрела на неё с ужасом. Она никак не ожидала таких спокойных рассуждений о порке девушки. Таня и сама испытывала смущение, оттого что приходится рассказывать людям о таких вещах. Мир, в котором к порке девушек относятся нормально, как к естественному процессу для всех присутствующих казался немыслимым. Однако и комиссия, и все присутствующие смотрели с жадным любопытством и ждали, что будет дальше. Преодолевая желание уйти со сцены, Таня продолжила:

«И если воеводша порола пучком, состоящим хотя и из нескольких, зато ровных и гладких прутьев, равномерно, стараясь охватить всю поверхность голой попы, причиняя тоже чувствительную боль и равномерно румяня голый зад, но всё же не нанося повреждений коже, то воевода, напротив, наметив несколько участков, старался попадать именно по ним, планомерно и целенаправленно раня, рассекая и сдирая кожу, что приводило к образованию на голой попе девушки кровавых рубцов с воспалёнными краями, впоследствии долго не заживающих и причиняющих мучительную боль не только при попытке сесть, но и при ходьбе». – при этих словах Таня поморщилась и покачала головой.

Лена стояла с приоткрытым ртом и не сразу перехватила текст. Слушая Таню, она как будто о чем-то задумалась.

С вами все в порядке? – спросил преподаватель.

— Да, всё – поспешно сказала Лена и продолжила:

«Стоявшие рядом со скамьёй застывшие от ужаса две девушки, переминаясь время от времени на босых ногах, с внутренним покорством и обречённостью во взгляде наблюдали как не по-человечески жестоко и невыносимо больно наказывают их провинившуюся подругу, послушно считая удары хором в слух и периодическм подавая распалившемуся воеводе свежую розгу и вспоминая, как каждая из них, в отличие от новенькой Насти, не раз уже проходила эту воспитательную процедуру и не сомневаясь, что не раз ещё пройдут её снова и снова и они, и Настя» - к концу чтения нижняя челюсть Лены начала дрожать и она с трудом дочитала до конца. Таня заморгала, вытерла угол глаза и взяла подругу за руку.

— У вас точно всё в порядке? – преподаватель уже был готов закончить.

Таня глянула Лене в глаза и та нашла силы продолжать.

«Ладно, будет уже с неё, запорешь ведь девку. – недовольно пробурчала воеводша». – Лена отвернулась после этой резкой фразы и чуть склонив голову изящно провела по глазам рукой от локтя до начала ладони. Её умение быть прекрасной в своих позах, движениях, все равно оставалось при ней.

«Ничего, лишняя розга девке босоногой только на пользу. – с удовлетворением резюмировал воевода, продолжая порку» - резко сказала Таня и глянула на Лену. Эти слова были сказаны чтобы унизить. И не только Настаху, но и других девушек под розгами. И их обоих в том числе. И эти слова уже завтра произнесёт режиссёр Никита Гухман, который в роли воеводы будет пороть сначала Лену Светлову, а потом Таню Зубову, которым по очереди предстояло исполнить роль Настахи в очередном фильме про порку девушекдевушек и девушки прекрасно это понимали, что усиливало и без того их ужасное и депрессивное состояние.

Чувство обиды неожиданно охватило Лену целиком. Она уронила руки на голову и стала тихо всхлипывать. У Тани и самой слезы текли по щекам. Она продолжала.

— К концу порки, девушка дёргалась уже скорее импульсивно, нечеловеческий крик, от которого закладывало уши, превратился в сдавленный хрип с сипением. В конец обезумев от непрекращающейся дикой боли, она уже переставала воспринимать происходящее с ней...» - у Тани увлажнились глаза и она сам воспринимала происходящее, как во сне. Актовый зал, свет, спортзал... Но здесь текст скоро закончится и ты об этом знаешь. А в спортзале, арендованном студией Herfirstpunishment уже считаешь удары бессмысленно и автоматически. И знаешь, что они могут закончатся, а могут и нет, потому что ни в чем уже не уверена. И ждешь хоть какого-то конца, а может уже и не ждёшь. Как Настаха...

Лена села и тихо зарыдала. Таня из последних сил продолжала: «Голая, выпоротая девушка лежала на животе на охапке сена в сарае. Некогда белоснежные ягодицы и верхняя часть бёдер превратились в одну большую рану – распухшую, тёмно-багровую, иссечённую, покрытую глубокими кровоточащими рубцами с воспалившимися краями». И девушки понимали, что именно это ждёт их уже завтра.

«Интересно, а не догадаются ли они, что мы говорим о себе?» - Таня с невольным страхом глянула на преподавателя, аспиранта и других парней. Ей показалось, что у них в глазах был интерес. На автомате она продолжала.

«Голая попа девушки, на которую так заглядывались тайком парни (как, впрочем, и на всё её голое тело) когда она купалась, глотая слюни и орашая прилегающие к озеру кусты мужским семенем (которые потом девушка разглядывала с шаловливой улыбкой) представляла теперь собой безобразное, воспалённое, кровоточащее месиво». И девушки вспомнили, что и за ними голыми тоже тайком подглядывали парни и тоже дрочили и кончали при этом и они также реагировала на это с шаловливой улыбкой и точно такое же израненное и безобразное зрелище будут представлять собой их голые попы после порки уже завтра.

Аспирантка покраснела, слушая эти слова и оглянулась на преподавателя. Тот прикусил губу и поглядел на часы. Аспирант опустил глаза. Первая часть абзаца вызвала у мужчин и женщин самые противоречивые чувства.

Слегка смуглая кожа Тани Зубовой покрылась краской стыда. Она и смущалась, и вспоминала Ленины и свои кровоточащие рубцы на голой попе под пальцами с мазью, которые долго не заживали...

«Остальное же тело девушки, некогда налитое –“кровь с молоком”, приобрело мертвенно-бледный оттенок, ведь все силы нежного девичьего организма уходили на борьбу с болью в выпоротой попе» - из последних сил произнесла Таня, снова вспоминая хорошо знакомые ощущения.

«А ещё, было полное внутреннее опустошение, полное безразличие ко всему окружающему и даже к самой себе. Девушка была сломлена...» - произнесла Таня тихим голосом и замолчала. А потом вытерла слёзы, шмыгнула носом и тоже опустилась на колени. «Полное безразличие...это про нас в последнее время... может они догадаются...». Но после чтения безразличия уже не было какое-то время. Она прижалась к Лене и уткнулась ей в плечо, не в силах смотреть на зал.

Однокурсники смотрели на них с изумлением. Ассистент уставился в пол. Для него эта сцена была непонятной и он испытывал неловкость за поведение девушек. Ассистентка же расплакалась, сама не понимая от чего... Для неё это была просто печальная история, над которой можно пролить слезу, испытывая удовольствие от собственной жалости и чувствительности. Впрочем, она сама понимала в глубине душе, что есть в этом рассказе что-то непривычно жуткое, мерзкое, а самое страшное – реальное.

Главный экзаменатор откашлялся, но девушки на него не отреагировали. Он на мгновение задумался о силе искусства.

Никто не понимал, почему разрыдались девушки. Для всех эта была история из прошлого, далекая, написанная сто лет назад и уже тогда покрывшаяся пылью веков.

И только Лена Светлова и Таня Зубова знали, что для них это не далёкое прошлое, а самое что ни на есть настоящее, в котором они живут, несмотря на XXI век. И уже завтра, на съёмках, их будут пороть точно также, а может ещё и хуже и их тоже ждёт жёсткая, занозистая лавка, грубые верёвки и такие же жгучие розги, как были описаны в романе. Только в отличии от Настахи их голые попы будут озарять не тусклые свечи, а яркие прожекторы. И позор их будет заснят на камеру и фотоаппарат. И потом и видео, и фотографии разойдутся по всей стране, а также и за рубежом. И куча извращенцев, а точнее, обычных мужчин будут смотреть на их порку, истязание, унижение подчинение и испытывать сексуальное возбуждение и ни с чем несравнимое удовольствие, фантазируя и мастурбируя. Девушки это всё прекрасно понимали.

Лена скосила опухшие глаза на публику. Взгляды мужчин казались ей жадными и любопытными. Она поскорее уткнулась в Танино плечо.

Преподаватель откашлялся снова, ещё громче.

— Спасибо за выступление, было очень натурально... Вы как?

Зарёванные красавицы посмотрели на него.

— Нормально - сказала Таня поднимаясь – Можно умыться?

— Конечно. У вас всё?

— Всё.

Девушки умылись под краном и вернулись в зал покрасневшие, растерянные. Они получили заслуженный высший балл и похвалу за «натуральную игру». Но чувство стыда и страха перед расспросами никуда не делось.

Лена и Таня поспешили покинуть ВУЗ. Завтра с утра им предстояла точно такая же порка, завтра с утра они сами станут Настахами.

— Оценили значит – с неожиданным раздражением сказала Зубова, садясь на мягкую кровать. Странно было думать, что уже завтра вечером она уже не сможет так сесть и вообще сесть – «Натуральная игра...».

— Какая же игра, когда это наша жизнь – вздохнула Лена, наливая чайник.

— Да уж... Живем как в XVII веке... Ничего, лишняя розга девке босоногой только на пользу... Да какая лично нам двоим от этого польза?! Что вообще происходит?! - с раздражением и слезами в голосе воскликнула Таня.

— Тогда хоть крепостное право было... До сих пор не могу поверить, что в наше время такое возможно с девушками - Лена зябко передернула плечами. Воспоминание о прочитанном фрагменте и письме из архива вызывало у неё дрожь.

— Ну конечно... Обрадовались XXI веку... Девушки... Красавицы... Вляпались по самые некуда....

— Интересно, когда они нас отпустят? – спросила Лена.

— Когда-нибудь отпустят... Только спрашивать их об это не стоит. – ответила Таня.

Действительно, ни Георгия, ни Гухмана, ни кого-либо из мужчин студии спрашивать об освобождении не имело смысла и более того, было чревато последствиями. И шансов решить эту проблему пытаясь разжалобить своих мучителей или предложить им отработать свой косяк своими телами не было, напротив, это только усугубит их положение и продлит их “воспитание”. Опасно было даже пытаться завести разговор с ними об этом и девушки прекрасно это знали, потому что их жёстко предупредили об этом в самом начале.

Дего в том, что особенностью всего происходящего с ними было то, что и режиссёром, и Георгием, и оператором, да и всеми мужчинами студии помимо собственно похоти, извращения и коммерческого расчёта руководили и воспитательные мотивы. Они искренне считали, что именно что воспитывают девушек. Что установив для них режим тотального контроля и запретов, подвергая их наказанию, унижению и подчинению и вне съёмок они именно что воспитывают девушек, начиная с того, что наказывают их за реальную провинность, из-за которой они оказались в таком положении и заканчивая тем, что прививают им хорошие манеры, скромность в одежде и поведении, покорность и послушание мужчинам, ограждают от вредного, разлагающего влияния и разврата окружающего мира, содействуют хорошей успеваемости в институте, потому что не только за двойки, но и за тройки полагалось наказание и продление нахождения на воспитании у студии, равно как и за шалости, замечания по поведению, нарушения запретов, а особенно жестоко какралась любая попытка освободиться или даже затеять разговор об этом с Гухманом, Георгием или с кем-либо из студии.

Кроме того, Гухман, Георгий и другие мужчины студии постоянно говорили Лене Светловой и Тане Зубовой, что на их примере, они показывают как надо наказывать девушек, как надо воспитывать девушек и как вообще надо обращаться с девушками. Всё это сулило девушкам бесконечно долгое пребывание на таком воспитании и очень даже не скорое освобождение и возвращение к прежней жизни, если оно вообще теперь будет возможно.

Более того, вдохновившись удачным экспериментом над Леной Светловой и Таней Зубовой, режиссёр Никита Гухман, Георгий и другие мужчины студии планировали расширять базу и принуждать к такому же воспитанию и других девушек, пока ещё не догадывающихся о своей участи.

— Только бы никто не узнал – неожиданно дрожащим голосом прошептала обычно более выдержанная Таня Зубова – я только сегодня поняла...

Лена села к ней и обняла с пониманием. Оттого, что они в спектакле приоткрыли свою тайну, легче не стало. Наоборот, стал ещё ощутимее ужас от того, что их тайна откроется полностью.

Они напряжённо ждали утра. Потом оделись и явились по указанному адресу.

В прихожей перед ними предстала имеющая даже в порнокругах репутацию шаловливой и развратной девушки Ксюша Довлатова во всём великолепии своей наготы. Она курила тонкую сигаретку в изящной позе и только её лицо казалось задумчивым и напряжённым. И сейчас девушки могли по-настоящему оценить её красоту.

Если тогда, в спортзале, голая Таня Зубова была вне конкуренции по красоте, то теперь было видно, что голая Ксюша Довлатова ей не уступает. Личико её казалось точёным, как у античной Венеры, но не мраморным, а всегда живым. То улыбка, то досада постоянно мелькали в её глазах. Её блондинистые волосы спадали с плеч и обвивали очаровательные груди с белыми следами от бюстгальтера, маленькими красными сосками и очень бледными ареолами. Тонкий бледный след от лямки тянулся через шею от одной белой груди к другой. А вокруг все тело было загорелым и стройным. Под сиськами аккуратно оформлены ребра, переходящие в плотный спортивный животик. Бёдра были не очень широкие, но талия все равно выделялась плавными изгибами. Над белой тонкой линией из-под трусиков уходил в промежность небольшой пушок. Между ног были соблазнительные складочки, а сами ножки были тонкими и гибкими, завершающиеся широкими ступнями.

Сейчас она была погружена в свои мысли. Ей тоже предстояла съёмка, но в сцене не с поркой, а с грязными сексуальными извращениями. И сниматься придётся с незнакомыми мужчинами, возможно, неприятными. Мысли эти возбуждали и отвращали одновременно. Она пыталась настроится на съёмку, чтобы получить свою дозу удовольствия, но не была уверена в этом. «Вот если бы Георгий, да посёк меня – подумала она, вспоминая его мускулы и чувствуя приятное щекотание в ноздрях от воспоминаний о жёсткой скамейке, грубой верёвке и запахе собственной крови и пота – а то опять какие-нибудь старики оголодавшие или жиробасы вонючие на части рвать будут, жёстко и грубо трахать во все отверстия и заставлять вылизывать немытые гениталии и вонючие задницы...». Можно, конечно, испытать удовольствие от самого факта, что тебя принуждают к неприятной работе. Ксения уже чуть не возбудилась от обиды и унижения, как её прервал голос Лены.

— Привет.

— Привет – сказала она, думая о своём и смахивая пепел, который чуть не обжёг ей пальцы.

Лена улыбнулась ей - Помнишь, ты говорила, что все мужчины... любят порку девушек?

— Ну и? – Ксения нахмурилась. Как и многие люди, она иногда говорила о сокровенном, но не очень любила, когда об этом напоминают. К тому же Лена явно была не в унисон с её эмоциями, которые захлестывали её в основном во время сьемок.

— Да так... Читали у одного писателя описание порки девушек в старину... Очень знакомо. Прям как с нами... Вот думаю, он испытывал подобное или нет? Просто писатель ещё советских времен, когда о таком было писать не принято.

— Всякое бывает – пожала плечами Ксения. Ей было неинтересно философствовать на эту тему. Все её мысли занимали предстоящие сьёмки, на которых её подвергнут грязным сексуальным извращениям. Она бросила сигаретку в урну. – Ну, вам пора – и кивнула головой на дверь в конце коридора.

В пустом кабинете сидел Георгий. Увидев его, Лена и Таня вздрогнули.

– Здравствуйте Георгий Автандилович– сказали они нестройно. «И чего мы каждый раз вздрагиваем, как дуры?» - с досадой подумала Таня. Но преодолеть себя она не смогла.

— Здравствуйте. У меня для вас хорошая новость.

— Какая? ээээ... Прошу прощения – Светлова глянула на Таню - Георгий Автандилович, вы не могли бы сказать, какая это новость?

— Видео уже вышло с вами, а также и фотосессии к ним. Скоро во всех киосках страны, а также и в набирающем популярность Интернете. Вот, можете посмотреть.

Он протянул DVD диск. На обложке Лена Светлова лежала на ддеревянной лавке голая и привязанная лицом в камеру. Её выпоротая попа и лицо, искажённое гримасой боли были отчётливо видны. Другие голые девушки, в том числе и голая Таня Зубова, застывшая в ожидании своей очереди на порку, стояли позади неё. На другой стороне обложки, выпоротая и привязанная к лавке лежала уже голая Таня Зубова, а Георгий схватил её за волосы. Всё это дополнялось нарезкой кадров их первой порки и истязания. Лица первых красавиц школы и института узнавались сразу. Что ещё сразу поняли девушки, что теперь каждая их порка будет издаваться для продажи на таком вот отдельном DVD диске, плюс будет выложена в начинающий повсеместно распространяться тогда Интернет.

Нравится? - спросил Георгий.

Таня не ответила. Лена подняла на него взгляд и покачала головой.

— А чего это вы такие привередливые? Сняли вас хорошо, пусть весь мир вашу красоту видит. Не всем так повезло на первом курсе института.... А самое главное, своим примером вы показываете как надо наказывать девушек, как надо воспитывать девушек и как вообще надо обращаться с девушками. – от этих слов Лену Светлову и Таню Зубову передёрнуло и бросило в ужас, слёзы подступили к глазам, лица затряслись.

— Ладно, вот ещё. Может это больше понравится.

Он показал второй DVD. Здесь они были уже привязаны к козлам обе. Снимали их в этом положении конечно не спереди, а сзади. Георгий стоял рядом с ними с розгами, отступив назад.

— Здесь у вас, если честно, лица не так хорошо видно. Зато всё остальное видно хорошр. Ну а когда уже включат видео там уже вас можно будет разглядеть со всех сторон. Я специально вас к камере туда сюда разворачивал.

Лена и Таня смотрели и на первую, и на вторую обложку, краснея и тяжело дыша.

— Георгий Автандилович – прошептала Лена – скажите пожалуйста... А где это будут показывать?

— Лена, я же только что сказал. Вот диск, его будут везде продавать.

— В смысле - везде? – резко спросила Зубова.

— А можно без «в смысле»? Вы у нас прямо чемпионки, одна по хамству, вторая по тупизне. Впрочем, второе место тоже вы занимаете, после друг друга. И вот скажите мне, девушки, как вас не пороть после этого? Вас порешь и вы такие наглые, а что будет, если вас перестать пороть?

Девушки замерли в молчании. Они стояли у стены, тихо опустив головы. Смущение и волнение было таким сильным, что ни говорить, ни смотреть куда-либо не хотелось. Было желание только стоять и ждать своей участи.

— Везде – значит везде, в салонах, на рынках, в электричках. Везде, где только можно и где нельзя, а также и в Интернете. Так что можете радоваться. Вы теперь звезды. Но наглеть всё равно не надо. А то пороть будем. Хотя пороть мы вас всё равно будем. Но это в любом случае пойдёт вам на пользу. Может, вышибем вам мозги из задниц в нужное место. К съёмкам готовы?

Девушки ответили не сразу.

— Я спросил, вы готовы?

— Да! - распахнув глаза и чуть приоткрыв рот ответила Лена.

— Да – тихо, с обречённостью во взгляде ответила Таня.

Девушки стояли у входа в съёмочную студию растерянные и подавленные. Наверное, также чувствовала себя Настаха, когда ложилась для порки на лавку. Они знали, что им снова предстоит испытать дикую, нестерпимую боль и ни с чем несравнимые унижение и позор и знали, что это неминуемо и что это не в последний раз.

— Тогда что... - сказал Георгий – тогда идём.

Он вышел и девушки пошли за ним. Странная дрожь овладела ими.

"Поскорее бы" - думали они. Но Георгий повел их гараж и велел садиться в уазик “буханку”. Там уже сидела голая Ксюша Довлатова, кокетливо закинув ногу на ногу. Она бросила взгляд на Георгия и лицо ее почти на автомате приняло обиженное выражение девушки, на которую не обращают внимания. В буханке было жарко. Георгий был в футболке, Ксюша была голая, а вот Лена и Таня пожалели, что надели свитера прямо поверх белья.

Мы скоро поедем... Георгий Автандилович? - спросила наконец Зубова.

А вы что, торопитесь на порку? Выпороть я вас и здесь могу.

Ксюша одобрительно хихикнула.

Если вам жарко - раздевайтесь. Или я подогрев включу.

Лучше с подогревом - сказала Ксюша прижимая локотки к ребрам, а кулачки к плечам. Это явно был нарочный способ: и поёжиться, и ничего не прикрывать.

Георгий крикнул водителю сделать подогрев. Лена и Таня переглянулись и стали снимать свитера. Потом стянули туфли и джинсы. Машина тронулась и выехала на улицу.

Дверь распахнулась и девушек обдал резкий холод. Вошел Никита Гухман.

— О, уже раздеваемся. Правильно.

Он закрыл дверь.

— А вы продолжайте, продолжайте. Что сидите? Вон с Ксюши берите пример. Или вы теперь только Георгия слушаетесь? - продолжал он дребезжащим Брежневским голосом.

Лена и Таня грустно разделись до гола и уселись голыми попами в кресла. Машина ехала по заснеженным улицам. На светофоре девушки замерли и поглядели в окна. Редкие мужчины прохожие с интересом заглядывались на них.

— Ладно - сказал Гухман - Переходим к делу. Во-первых, хотел узнать, как прошло ваше выступление?

— Какое?

— Вы вчера экзамен сдавали. В интернете программу вывесили и я заранее поглядел. - он достал записную книжку, куда по старинке делал выписки, даже из интернета – Настаха - сцена из романа Алексея Чапыгина "Разин Степан". Отличная сцена, кстати. Я книгу нашёл, перечитал с удовольствием, а также и архивные материалы, на основании которых она была написана.

Лена поморщилась. И кто придумал интернет? Теперь всё, что нужно и не нужно будут выкладывать на всеобщий обзор. Тогда в середине 2000-х ещё далеко не все признавали необходимость нового средства связи.

— Видишь Ксюша, какие у нас девушки - проскрипел режиссёр - Степана Разина знают. Ты вот как к Степану относишься?

— Не знаю.

— А зря, хорошее пиво. Питерское. - режиссёр захохотал и все, кроме Лены с Таней поддержали его шутку смехом.

— Ну ладно. Я тут немного отдохнул и решил вас к делу приложить. Вы новые диски видели? Так вот, я подумал, зачем такое богатство раздавать студентам за пять копеек? С распространителями связываться, конкурировать. Есть же прекрасная возможность продавать ваши голые попы серьёзным людям. А что, мужчинам удовольствие, а вам, девкам босоногим – наука. И все в плюсе. Да и вообще, одна поротая девка десятка непоротых стоит.

Девушки испуганно вжались в кресла. Режиссёр продолжал.

— А чего вы какие-то не весёлые? Надо пользу приносить обществу. Те, кто много денег зарабатывают, они становой хребет страны. Успешные люди и налоги платят немаленькие. Только им ведь отдыхать надо. Надо или нет? Чего молчите? Георгий!

— Надо. Надо.

— Вот... А богатым в России сложно и вкусы у них специфические. Я им показал видео с вами и они загорелись. Хотят побывать на месте Георгия. А тут и вы мне идейку подкинули...

— Какую идейку?- встрепенулась Таня.

— Ну как же, этот, спектакль ваш. Вы за него что получили?

— Высший балл с оценкой отлично.

— Ишь ты, вы одни такие способные? Других с такими высокими баллами нет?

— Нет.

— Узнаю ваше училище, там с этим всегда было строго. Вот видите, всё благодаря нам. Мы вас порем, потом вы читаете по ролям текст про порку и занимаете первые места. Значит есть результат. Значит надо вас и дальше пороть.

Лена и Таня опустили головы.

— Смотри-ка Георгий, опять от них спасибо не дождешься? Да что ж это такое?

— Мы вам благодарны – быстро произнесла Лена - спасибо!

— Да, спасибо вам - прошептала Таня.

— Ишь ты, как быстро.... Это твоя работа Георгий? Ну, здорово... Как там в мультике было? "Вот это воспитание..." Хе-хе.

— Ладно, о чём я? Я ваш текст прислал серьезным людям. Им понравилось. Хотят сниматься в ролике про Настаху. Я и решил, что будем вас экранизировать в роли Настахи. Сначала одну, потом другую. Сегодня, я вас пороть буду вироои воеводы, а потом, в частном порядке передадим вас серьёзным людям. Ттак что, участь Настахи вы испытаете не единожды. А что, мужчинам удовольствие, а вам, девкам босоногим – наука. И все в плюсе. – снова повторил эту фразу Гухман. - И Ксюшу тоже снимем. Только уж прости Ксения, тебя мы пороть в этот раз не будем.

— Ну вот... - протянула девушка.

— А чего тебе? Будем снимать тебя в грязных сексуальных извращениях.

— С мускулистыми парнями?

— Ишь ты, какая шустрая! Видишь Георгий, все хотят чтобы ты их трахал. И эти - он кивнул - на Лену с Таней - тоже небось. Ты уж будь осторожен. Кого-кого, а их надо оставить нетронутыми. Порка, только порка и ничего кроме порки.

Таня опустила взгляд. Она вдруг испытала резкое возбуждение. Ей вдруг захотелось, чтобы Георгий её оттрахал. Она помотала головой, но не могла избавиться от этой мысли. Во всяком случае, большой член лучше чем розги или скакалка.

А Лене и вовсе полезла в голову всякая ерунда. Сткогольмский синдром наверное. Ей вдруг захотелось, чтобы Георгий её оценил, перестал унижать и взял в жены. И чтобы жить с ним и готовить ему обед, пока он ходит на работу. Дурацкая фантазия, но почему то к ней привязалась.

Обе подруги погрузились в свои мысли и плохо слышали, что происходит вокруг. Таня вдруг почувствовала свой запах и поняла, что течет от возбуждения. Лена бросила взгляд на Георгия и поняла, что её мысли о замужестве дикая глупость. И только Ксюша усмехнулась и резко сдвинула и раздвинула ноги, будто боролась с возбуждением.

— А ты, Ксюшенька, губу то закатай. Клиенты у нас старые и дряхлые, либо жирные и вонючие, но зато богатые. Впрочем, обслуживать их выгодно. Большие деньги, большой гонорар. Так что старайся.

— А какой? - встрепенулась вдруг Таня сгибаясь и прижимая локти к промежности.

— Что какой? - спросил Гухман немного недоуменно. Его тон смутил Таню, но она ответила.

— Ну, гонорар, Вы сказали...

— Я сказал? А, ну да. Я сказал про гонорар Ксении. Вас обеих он не касается. В чужой карман нехорошо заглядывать.

Пристыженная Таня отвернулась. Лена тоже испытала кринж (ещё не зная такого слова) и досаду на Таню за её вечную привычку выскакивать, умничать, вставлять свои “пять копеек” благодаря которой, среди прочих причин, они здесь и оказались. Но Гухман от них не отстал.

— Вы девушки. на особом положении, не забывайте об этом. Ксюша на работе, Яна Дубинина тоже, а вы - вроде как в рабстве. Или нет, я бы сказал – на воспитании. Так точнее будет. Она получает зарплату, а вы наказание отбываете и воспитываетесь. Так что каждому свое. Им - деньги, а вам позор, а заодно и воспитание, и наука. И радуйтесь, что мы нашли, как с пользой применить ваши голые попы. И именно на вашем примере, мы всем показываем, как надо наказывать девушек, как надо воспитывать девушек и как вообще надо обращаться с девушками.

Лена Светлова и ТТаняЗубова молчали. Им было ужасно стыдно оттого, что вообще возникла эта тема. Они сидели молча, желая провалиться сквозь землю. Казалось, что все - Никита, Георгий, Ксюша - смотрят на них с насмешкой. В салоне было тихо. Машина с ревом ехала дальше по загородной лесной дороге, неся девушек навстречу новой боли, истязаниям, страданиям, унижению и подчинению.