Рассказ является продолжением рассказа «Соседи по дому». Здесь появляются добавленные мной новые персонажи.

Автор благодарит автора под псевдонимом «Steven» за идею, легшую в основу рассказа.

Посвящается моему другу, доктору технических наук Анатолию Михайловичу Лихтеру, профессору-консультанту кафедры физики Астраханского государственного университета; это он посоветовал мне добавить новых персонажей в рассказ.

Всю неделю доктор с нетерпением ждал субботы. Наконец, этот день пришел. Варвара Сергеевна предупредила его, что пойдет с Верой и Любой на пляж, где пробудет несколько часов; она дала ему ключ от квартиры, чтобы за это время он все подготовил. Как только женщина с девушками вышли на улицу, доктор быстро принес в квартиру соседки скамью и расположил ее посреди зала. Рядом он поставил ведра для опорожнения кишечника наказуемых и стал готовить раствор для клизм. Из инструментов для наказания он на всякий случай взял не только розги. В углу стояла вешалка для одежды и еще одну вешалку он использовал как подвес для кружки Эсмарха.

Возвращение Варвары Сергеевны доктор услышал издалека. На лестнице раздавался топот нескольких пар ног и голоса, явно принадлежавшие не только тем, кого он ожидал. В дверях щелкнул ключ и в прихожую вошла Варвара Сергеевна в сопровождении племянниц. Вслед за ней вошла еще одна женщина, в которой Николай Петрович узнал жившую на нижнем этаже Валентину Андреевну; она вела, точнее тащила за руку, свою падчерицу Машу, которая была лет на шесть или семь моложе девушек.

— Николай, - начала с порога Варвара Сергеевна, - тут тебе работы привалило!

Она довольно сбивчиво изложила суть новой задачи. Ее племянницы в компании других девушек устроили на пляже эротическую фотосессию. Поучаствовала в ней и Маша. Девушек за это никто не винит, им нужно искать женихов, а Маше такое пока ни к чему.

Вникнув в суть произошедшего, доктор авторитетно произнес:

— Что ж, я предлагаю Веру и Любу пороть как обычно, для профилактики, если нужно, добавим за развязность, а Машу накажем за эту фотосессию. Сейчас я поставлю вам всем очистительные клизмы. Девушки, раздевайтесь и готовьтесь! Вот эта вешалка для одежды.

Вера испуганно спросила:

— Нам что, клизму сделают?!

— Я, кажется, сказал русским языком, - отозвался Николай Петрович, - за промедление и пререкания буду добавлять удары.

Варвара Сергеевна тоже внесла свою лепту:

— Вы что, надеялись, что здесь вас не будут наказывать? Ничего подобного, каждую субботу будете получать по попам! А перед этим - в попы!

Маша выглядела совсем испуганной.

— А может быть, - дрожащим голосом произнесла она, - я пойду в туалет и покакаю?

— Нет!- отрезала Валентина Андреевна, - Все будет как решил доктор! В следующий раз подумаешь дважды, стоит ли мужикам титьки показывать! Раздевайся!

— Для тебя, Маша, поясняю персонально: вы все должны быть полностью обнажены!- сказал доктор.

Поняв, что дальше тянуть некуда, девушки стали расстегивать и снимать платья. Оказалось, что они надели их поверх довольно откровенных раздельных купальников. Только сейчас Николай Петрович обратил внимание, что на платьях проступают мокрые пятна, видимо они оделись, едва выйдя из воды. С громким шуршанием они стянули лифчики, а потом и трусики. Через несколько минут все это висело на вешалке. Маша была одета в джинсовые шорты и желтую футболку. Она как завороженная смотрела на девушек. Валентина Андреевна поторопила ее:

— Не тяни, а то скажу Николаю Петровичу, чтобы он тебе добавил ударов!

Маша дрожащими руками медленно расстегнула шорты и вылезла из них, подошла к вешалке и повесила поверх одежды девушек. Под шортами у нее были надеты желтые трусики, бывшие частью купальника. Валентина Андреевна снова стала подгонять:

— Получишь еще десяток ударов!

Маша стянула футболку и осталась в одном ярко-желтом бикини, весьма откровенного покроя. Ее грудь никак не тянула на определение «титьки», скорее «титечки», однако, уже успела принять соблазнительные очертания.

Девушки стояли около вешалки, прикрывая руками низ живота и грудь. Когда купальник Маши занял место на вешалке, а она сама встала рядом с девушками, доктор обратился к ним, оглядывая их стройные подтянутые тела:

— Встаньте у той стены и не закрывайтесь! Сейчас я буду вызывать по одной и ставить вам клизму. Вы будете удерживать клизму десять минут, потом высираетесь в эти ведра, выносите в туалет и моете попы. Потом буду вас пороть. Все ясно?

Вера подала голос:

— А раньше нам не делали клизму...

— Теперь будут, я как врач считаю, что перед поркой надо опорожнить кишечник! Вера, ты первая! Иди сюда!

Вера сделала несколько шагов и встала рядом со скамьей.

— Ложись сюда, - показал доктор на скамью, - я тебя смажу.

Девушка легла на скамью и вытянулась. Николай Петрович набрал на палец комок вазелина, раздвинул ее ягодицы и стал привычно размазывать вазелин по анусу; сделав несколько круговых движений, он резко вдавил палец в упругую глубину прямой кишки. Анус Веры был окружен темным ромбиком пигментированной кожи, который при таком вторжении несколько раз съежился и растянулся. Девушка вздрогнула и издала какой-то невнятный звук. Убедившись, что смазка нанесена, доктор прикоснулся к ее ягодице и сказал:

— Становись на четвереньки!

Вера неуклюже приподнялась и приняла указанную позу. Доктор продолжал давать указания:

— Бедра разведи, голову опусти, коснись лбом скамейки, прогни спину.

Девушка медленно, неуклюже, прогнула спину, приняв новую позу. Ее ягодицы раздвинулись, открыв вид на красивую рельефную промежность, еще не знавшую мужского члена. Доктор взял наконечник наполненной кружки Эсмарха и быстрым движением ввел его в смазанный задний проход Веры. Девушка вскрикнула.

— Не бойся, - сказал Николай Петрович, - глубоко дыши ртом, я пускаю воду!

Он открыл краник, а Вера стала шумно дышать; с трудом оторвав взгляд от ее промежности, доктор обратился к остальным:

— Вот так, девочки, делают клизму, если кто не знает! В попу наливают воды, чтобы покакать. Люба, ты будешь следующая!

Люба и Маша напряженно смотрели на то, как у резиновой кружки медленно опадают бока. Вода текла в Веру медленно, а доктор хотел растянуть удовольствие от созерцания голой молодой девушки в соблазнительной позе со шлангом в попе, и поэтому открыл краник не полностью. Все это время он придерживал наконечник, не давая выпасть из ануса. Иногда в животе Веры булькало. Минуты через три или четыре кружка опустела; клизма была поставлена. Доктор, не торопясь, закрыл краник и осторожно вытащил наконечник; колечко ануса Веры раза два или три красиво сократилось, выпустив несколько капель воды.

— Держать попу!- громко произнес доктор, проведя пальцем по ягодице девушки.- Вставай и стой десять минут, вот часы!

С этим словами он поставил на столик у стены песочные часы. Вера вернулась на прежнее место, но теперь она стала время от времени переминаться с ноги на ногу, было видно, что удержание клизмы стоит ей больших усилий.

Доктор ополоснул кружку, сменил наконечник и повернулся к девушкам:

— Люба, твоя очередь! Подходи и становись на четвереньки, как сейчас стояла Вера!

Люба медленно подошла к скамье и неуклюже приняла требуемую позу. Доктор коснулся ее бедер:

— Подай попу назад и немного разведи бедра!

У Любы бедра были худее, и расходились в такой позе значительно шире, открывая потрясающий вид: выпяченный розовый анус, отделенный от полоой щели небольшим валиком, побритые большие губы, между которыми торчали складки малых, плоский живот с темным пупком и груди, которые висели, вытянувшись под собственной тяжестью и едва касаясь поверхности скамьи темными напряженными сосками. Доктор смазал анус девушки и вдавил в него блестящий наконечник. В отличии от сестры Люба отреагировала на это более спокойно; она открыла было рот, вдохнула, а потом шумно выдохнула воздух, приготовленный, по-видимому, для крика. Когда Николай Петрович открыл краник, она снова широко открыла рот и сделала шумный вдох.

— Молодец!- одобрил доктор, - Дыши глубоко! Маша, ты будешь следующей!

Последнее можно было и не говорить, но доктор хотел «накрутить» Машу, чтобы она испугалась. Девочка все также напряженно смотрела, теперь уже на Любу, которой ставили клизму. Постепенно кружка сдулась, живот девушки слегка изменил свои очертания, потом раздалось урчание; клизма была поставлена. Доктор перекрыл краник и медленно вытащил наконечник. Он сразу вытащил еще одни песочные часы и поставил рядом.

— Люба, - сказал он, - ты держишь клизму по этим часам!

Девушка медленно слезла со скамьи, было видно, что ей это дается с трудом, и встала рядом с Верой.

Оглядев Машу с головы до ног, отчего она еще больше засмущалась и попыталась закрыться руками, доктор решил, что больше литра она не выдержит; приготовив кружку для новой клизмы, он взял наконечник поменьше, чем для девушек. Вдруг, ему пришло в голову, что принесенных им ведер для опорожнения кишечника не хватает.

— Варвара Сергеевна, -спросил он, повернувшись к женщинам, - у вас еще найдутся ведро?

Вдруг он увидел, что Варвара Сергеевна и Валентина Андреевна раздеваются. Их туфли уже стояли у вешалки, а сами они вешали свои платья поверх одежды девушек. У Варвары Сергеевны под платьем был черный слитный купальник, а Валентина Андреевна, которая не ходила на пляж, была в обычном нижнем белье темно-синего цвета. Заметив внимание доктора, Варвара Сергеевна ответила:

— Да, есть, а для нас найдется клизма?

— А вас тоже надо обеих...?

— Да, меня и Валю. У нас в деревне еженедельно пороли всех, от девчонок до взрослых баб! Всыпешь мне пятьдесят розог, а Вале тридцать, а то городская, ей непривычно будет!

Валентина Андреевна вмешалась:

— А я в детстве ремня пробовала! Меня отец порол!

— Это не считается, розги – не ремень, это намного больнее!

Такого поворота доктор не ожидал, однако быстро сориентировался. В его чемоданчике были еще песочные часы, и другие инструменты для наказания.

— Нужно еще три ведра.

Варвара Сергеевна, не успевшая снять купальник, молча пошла на кухню и принесла еще два пустых ведра. Валентина Андреевна нерешительно стояла у вешалки, теребя пальцами резинку трусов и глядя то на доктора, то на соседку. Поставив ведра рядом с другими, Варвара Сергеевна не спеша вылезла из купальника. Заметив колебания соседки, она поддразнила ее:

— Ну, что, испугалась?

— Нет... А зачем клизма?

— А чтобы во время порки не обосраться! Это всем полезно, давай, оголяйся!

Валентина Андреевна нерешительно стянула трусы.

— А лифчик тоже снимать?

— Да, лишние тряпки только мешают.

Повесив трусы на вешалку, Валентина Андреевна сняла лифчик. Только сейчас Николай Петрович заметил, что у обеих женщин число побриты лобки; отметив этот факт, он вернулся к первоначальной задаче.

— Маша, - произнес он, - твоя очередь!

Маша, которая все это время следила то за девушками, то за манипуляциями доктора, заметно вздрогнула и испуганно уставилась на скамью.

— Ложись сюда на левый бок!

Девочка какими-то угловатыми движениями подошла к скамье и легла на живот, потом повернулась на бок и замерла, по-прежнему глядя на доктора.

— Коленки подтяни к груди!

Маша согнула ноги, но явно недостаточно. Доктор взял ее за бедра и придал нужную позу. Взявшись рукой за верхнюю ягодицу девочки, он раскрыл ее попку, обнажив крошечную точку ануса и промежность, едва начавшую покрываться темными волосками. Когда смазанный палец прижался к анусу, девочка вздрогнула всем телом и негромко вскрикнула.

— Не стискивай попу!- строго сказал Николай Петрович, - Это только смазка.

Все же он не стал вводить палец слишком глубоко; растерев вазелин, он ловко ввел наконечник на всю длину. Маша ойкнула.

— Не ори! Держи попу, тебе делают клизму!

Доктор открыл краник. Девочка открыла рот и стала шумно дышать, как это делали девушки, ежеминутно готовая закричать. Минуту или две ничего не происходило, потом она сказала:

— Я уже хочу в туалет...

Доктор кинул взгляд на мешок клизмы.

— Потерпи, осталось немного.

Еще через минуту клизма была поставлена. Николай Петрович закрыл краник и медленно вытащил наконечник; девочка продолжала испуганно следить за ним и шумно дышать.

— Вставай и становись рядом с ними, - он показал на девушек, - держишь клизму по этим часам.

Доктор поставил еще одни песочные часы, Маша медленно слезла со скамьи и заняла место рядом с Верой и Любой, переминаясь с ноги на ногу. Было видно, что она с трудом удерживает воду в себе. Все это время доктор как-то упустил из виду женщин; теперь же, когда Вера, Люба и Маша стояли с выступающими животами у стены, он заметил, что Варвара Сергеевна подошла совсем близко.

В этот момент Вера подала голос:

— У меня время вышло...

Действительно, песок в ее часах полностью пересыпался.

— Садись и какай, - разрешил доктор, - вот ведра!

Вера поспешно, почти бегом, подошла к ближайшему ведру и села на него; несколько секунд спустя раздался звук струи, ударившей в дно ведра.

Тем временем, Варвара Сергеевна обратилась к нему:

— Теперь сделай клизму мне!

Не дожидаясь указаний доктора, она забралась на скамью и приняла ту же позу, которую только что принимали девушки. Николай Петрович наполнил кружку доверху, подвесил ее, и раздвинул ягодицы Варвары Сергеевны. Ее промежность, лишенная волос, выглядела не менее соблазнительно, чем в прошлый раз. Анус женщины принял его палец со смазкой более спокойно, без излишних сокращений. На вливание воды Варвара Сергеевна тоже отреагировала спокойнее; доктор, не дожидаясь ее реакций, просунул руку ей между бедер и стал массировать живот. В этот момент Люба нарушила молчание:

— У меня кончилось...

Песок в нее часах действительно пересыпался; Доктор кивнул, и девушка заняла свободное ведро,

В этот раз Варвара Сергеевна приняла весь объем воды без единой жалобы, когда наконечник был извлечен из ее ануса, она не пропустила ни капли. Без дополнительного указания она встала и заняла место рядом в Машей, которая испуганно глядела то на доктора, то на подруг, сидящих на ведрах. Поставив для нее песочные часы и сменив наконечник, доктор наполнил кружку и пригласил Валентину Андреевну. Здесь его ждал изрядный сюрприз. Женщина молча забралась на скамью и сразу приняла позу для клизмы, но заглянув в ее промежность, доктор увидел темные половые губы и хорошо разработанный, втянутый, как небольшая воронка, анус. Можно было сказать с уверенностью, что Валентина Андреевна регулярно занимается анальным сексом. Николай Петрович прикинул, что такой сфинктер может не удержать значительный напор воды. Он сменил наконечник на более толстый и стал наносить смазку. Палец вошел в анус совершенно свободно, прямая кишка женщины была почти пуста. Толстый наконечник тоже вошел легко. Когда он открыл краник, женщина никак не отреагировала, его попытка помассировать ей живот не вызвала сильной реакции, однако Маша в этот момент подала голос:

— Я больше не могу!

Николай Петрович ответил ей:

— Садись, какай у тебя есть еще попытка...

В этот момент его рука все еще гладила живот Валентины Андреевны, и он ощутил, как женщина, невзирая на воду в кишечнике и наконечник клизмы в заднем проходе, резко отозвалась на слова падчерицы:

— Получишь добавки! Негодная девчонка, строит из себя фотомодель, а сама воду в попе не может удержать! Николай Петрович, не надо ей второй клизмы, лучше всыпьте ей побольше!

Доктор на это не ответил, а Маша, неуклюже переступая ногами, села на ближайшее ведро; к этому времени Вера и Люба уже вовсю опорожнялись, и издаваемые ими звуки почти заглушили звон от машиной струи. Это на какое-то время отвлекло доктора, и он пропустил момент, когда кружка опустела. Два литра свободно перешли в кишечник Валентины Андреевны, и она никак не показала, что ей трудно их удерживать. Поспешно перекрыв краник, он осторожно извлек наконечник, но женщина и тут не пролила воду. Мысленно восхитившись ее выдержкой, доктор жестом показал ей, что можно встать и взял для нее песочные часы. Валентина Андреевна спокойно слезла со скамьи и встала рядом с соседкой; ничего не выдавало то, что ей только что поставили очистительную клизму, кроме немного раздувшегося живота. В это время у Варвары Сергеевны вышло время. Она не спеша села на ведро, а Валентина Андреевна продолжала ругать сидящую на ведре Машу, ни капельки не стесняясь присутствия посторонних. Из ее речей доктор узнал, что Маша не помогает ей по дому, ходит непонятно куда, и вообще, заслужила бы наказание все равно.

Отвлекаясь на это, доктор и Валентина Андреевна пропустили момент, когда у нее закончилось время. Еще раз восхитившись выдержке женщины, доктор показал ей на ведро. Она не спеша села рядом с падчерицей; Маша к этому времени плакала вовсю, хотя ее еще и не начинали наказывать. Николай Петрович сворачивал прибор для клизмы и готовил скамью к порке, украдкой любуясь зрелищем: две женщины, две девушки и девочка сидели на ведрах, шумно опорожняясь; девочка еще и плакала, ее лицо раскраснелось как помидор.

Однако, вскоре это закончилось. Сначала девушки, а потом и женщины, встали и понесли ведра в туалет; Маша поднялась последняя, она явно хотела оттянуть начало наказания.

— Маша, - сказал доктор, - не испытывай наше терпение, вынеси ведро, вымойся и возвращайся!

Девочка молча поднялась и пошла за остальными, а доктор открыл окна, чтобы проветрить комнату. Через некоторое время все снова собрались в зале на том же месте.

— Не будем терять времени, приступим! Пороть буду в том же порядке. Вера подходи и ложись на живот сюда!

С этими словами доктор показал на скамью. Вера, помедлив секунду, подошла и легла. При помощи выдвижного валика Николай Петрович высоко поднял ее попу.

— Не хочешь писять?- спросил он.

— Не...-ответила Вера.

Доктор зафиксировал ее ремнями, как уже делал с Варварой Сергеевной, взял со стола прут, помахал им в воздухе и сказал:

— Тебе для профилактики дадим полсотни ударов и десять за то, что привлекла Машу к своим съемкам!

Прицелившись, он нанес девушке не очень сильный удар почти по середине ягодиц. Вера негромко ойкнула. На ее попе появилась красная полоса. Доктор стал размеренно наносить удары, взяв не очень быстрый темп, чтобы девушка успевала перевести дыхание. Можно было заметить, что следы от прута ложились параллельно друг другу. Вскоре краснота покрыла две нижние трети ее ягодиц, потом стала распространяться на бедра; доктор старался не попадать дважды по одному и тому же следу. Сначала Вера ойкала, потом стала кричать все громче и громче. Девушка пыталась вилять попой, ее бедра и ягодицы при каждом свисте прута сжимались, а после удара расходились, выставляя напоказ все девичьи прелести. Было видно, что она давно забыла о стыде и взглядах посторонних людей. Еще в середине порки по щекам Веры потекли слезы. Заметив это, Варвара Сергеевна одобрительно сказала:

— Замечательно! Вот так и надо, чтобы плакала! Только так до вас доходит!

Когда крики Веры стали срываться на визг, порка кончилась. Нанеся последний удар, Николай Петрович отложил прут и стал расстегивать ремни. Освободив девушку от ремней, он произнес:

— Вставай, освободи место сестре! Становись к той стене лицом!

Девушка медленно слезла со скамьи и подошла к противоположной стене комнаты, поминутно трогая поротую попу. Доктор, тем временем, ткнул пальцем в Любу:

— Твоя очередь! Ложись сюда!

Люба, без единого слова, медленно подошла и вытянулась на скамье. Доктор поправил валик, поднимающий попу, и стал фиксировать девушку ремнями. Попутно он бросил взгляд на Веру, которая стояла у стены, ощупывая красные ягодицы, и остальных. Маша старалась прикрыть низ живота, а женщины, ожидая порки спокойно стояли, демонстрирую себя во всей красе. Когда Люба была надежно притянута ремнями к скамье, доктор отошел, взял прут и объявил:

— Тебе дадим столько же!

Варвара Сергеевна добавила:

— Ее тоже как следует, чтобы поревела!

Прицелившись, он нанес первый удар. Белые шары ягодиц девушки всколыхнулись, их пересекла красная полоса. Люба сразу громко вскрикнула, красиво сжав ягодицы. Доктор стал обрабатывать ее попу, взяв примерно тот же темп. Люба так же пыталась вилять попой, стискивала ягодицы, а слезы у нее потекли почти сразу. К концу порки девушка кричала и взвизгивала, натягивая ремни. Когда доктор нанес последний удар и отложил прут, она не сразу поняла, что порка кончилась, и продолжала кричать, сильно стиснув расписанные прутом ягодицы. Подождав, пока Люба успокоится, Николай Петрович расстегнул на ней ремни и отправил стоять рядом с Верой. Люба встала неуклюже, трогая и потирая ягодицы. Поглядев на две поротые попы, доктор обратился к Маше:

— Маша! Теперь твоя очередь! Не заставляй нас прибавлять тебе наказание!

Маша к этому времени перестала плакать, и лишь всхлипывала, испуганно наблюдая за наказанием подруг. Она не сразу поняла, что подошла ее очередь. Доктору пришлось взять ее за руку и подвести к скамье.

— Ложись сюда, - показал он, - как лежали сейчас Вера и Люба!

Маша медленно легла на скамью, неуклюже перегнувшись через валик, который был ей явно велик. Доктор уменьшил его высоту, и подтолкнул девочку вперед:

— Сдвинься, чтобы он был у тебя под низом живота. Не хочешь пописять?

Девочка не ответила. Придав Маше нужную позу, он стал ее фиксировать. Когда последние ремни были застегнуты, доктор отошел к столу и осмотрелся. Вера и Люба стояли у стены, потирая поротые места, женщины внимательно смотрели на него. Попка у Маши была заметно меньше, чем у девушек, и он взял для нее другой прут, покороче и полегче. Внезапно Валентина Андреевна спросила:

— А этот не слишком мал для нее?

— Думаю, этот подойдет в самый раз!

Варвара Сергеевна тоже вставила реплику:

— Ну, смотри, чтобы она тоже наревелась вволю!

Поняв, что ее сейчас начнут пороть, Маша вывернула шею до предела, и попыталась посмотреть на доктора.

Николай Петрович взмахнул прутиком и объявил:

— Маша! Ты получишь тридцать ударов за свою фотосессию, десять за то, что пререкалась со мной, и еще десять за то, что не удержала клизму. Начнем!

Прежде чем он успел хлестнуть Машу, она испуганно закричала:

— Не надо! Простите! Я не буду больше!

Доктор сильно вытянул Машу по попке. Несмотря на то, что этот прутик казался почти игрушечным, крики девочки сразу перешли в громкий визг, а на ее маленьких ягодицах вспухла красная черта. Последовали новые удары. Маша стала громко визжать, перемежая это бессвязными репликами. Слезы у нее сразу полились ручьем; Валентина Андреевна не оставила это без внимания:

— Вот! Тебе, милая, этого давно не хватало! Теперь будешь знать, как перед камерой голой кривляться! Будешь воду в попе держать!

К концу порки Маша, похоже, устала кричать. Доктор, едва не сбившись со счета, даже решил ослабить удары. Вскоре он нанес последний удар и отложил прут. Маша продолжала кричать и плакать. Николай Петрович отстегнул ее от скамьи и поднял; было очевидно, что девочка на грани истерики. Она едва стояла на ногах, сотрясаясь от рыданий. Поняв, что следующими будут женщины, доктор решил пороть их отдельно. Он обратился к девушкам, все еще стоявшим у стены:

— Отведите Машу в вашу комнату и не выходите, пока не разрешим!

Вера и Люба, уже успевшие прийти в себя после порки, повернулись и подошли к нему. Они, не сговариваясь, взяли Машу под руки и увели. Николай Петрович обратился к женщинам:

— Теперь, дамы, займемся вами! Варвара Сергеевна, начнем?

— Да! Мне пятьдесят розог и еще двадцать за то, что не уследила за девчонками!

— Ложись кверху попой...

Не заставив просить себя дважды, Варвара Сергеевна легла на скамью и вытянулась, стараясь лечь низом живота на валик. Доктор подкрутил его размер и зафиксировал женщину. Валентина Андреевна с волнением смотрела на совершенно обнаженную соседку, притянутую к скамье ремнями. Доктор выбрал прут покрупнее, подошел и начал пороть. То ли он успел выдохнуться, то ли Варвара Сергеевна привыкла, но теперь ее реакция на удары была бледнее, чем в прошлый раз. Красные полоски равномерно покрывали ее попу, постепенно спускаясь на бедра, но вскрикивала она заметно слабее. Отсчитав положенное количество ударов, доктор отстегнул женщину, и жестом показал ей место, где только что стояли ее племянницы. Варвара Сергеевна встала, никак не выдавая, что ей больно, и спокойно встала у стены, демонстрируя свою поротую попу. Сердце доктора забилось сильнее: осталась Валентина Андреевна, которую он еще ни разу не порол. На всякий случай он спросил, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Так, что, тридцать ударов?

Валентина Андреевна решительно ответила:

— Да! Тридцать, и еще двадцать за то, что не уследила за Машей!

Варвара Сергеевна подала голос:

— Смотри, Валя, будет очень больно!

— Ну и ладно!

С этим словами Валентина Андреевна легла на скамью. Доктор привычно зафиксировал ее и взял прут поменьше. Женщина не проявляла никаких признаков беспокойства. Николай Петрович подошел и без лишних церемоний нанес первый удар. Валентина Андреевна вздрогнула, но не закричала. Он хлестнул ее изо всех сил, но и это не вызвало яркой реакции. Удивленный этим, доктор продолжил порку. При каждом новом ударе женщина немного вздрагивала и беззвучно открывала рот, переводя дыхание; вдруг он заметил, что она не стискивает ягодицы, услышав свист прута. Все пятьдесят ударов она приняла без единого звука. От удивления он едва не сбился со счета, но вовремя опомнился. Только закончив порку и отстегнув ремни, доктор увидел, что глаза Валентины Андреевны покраснели и по ее щекам скатывались несколько слезинок.

Закончив, он освободил ее от ремней. Все еще не обращаясь ни к кому конкретно, доктор сказал:

— Ну, что, на сегодня хватит! Давайте расходиться!

Валентина Андреевна легко слезла со скамьи и отошла. Не дожидаясь ответа, доктор стал складывать и упаковывать свои принадлежности для наказания, попутно слушая, как женщины негромко переговариваются.

— Ну, ты и даешь!- восхитилась Варвара Сергеевна, - Я думала, тебе столько не выдержать!

— А меня муж иногда порол, а Машу жалел...

— Надо так иногда собираться, нам это на пользу!

— Да, и нам с Машей тоже...

Предвкушая очередную порку, доктор сложил скамью, взял чемоданчик и ушел.

д.т.н., профессор В. А. Филин

д.т.н., профессор В. П. Руднев