Аня давно привыкла к тому, что её тело стало источником дохода — валютой, которую она обменивала на деньги, роскошь и адреналин. После той первой встречи в отеле с клиентом она начала принимать заказы регулярно: один-два раза в неделю, всегда через Сергея, с чёткими правилами и гарантиями безопасности. Она наслаждалась этим — властью над мужчинами, которые платили тысячи за возможность обладать ею, и собственным возбуждением от полного подчинения. Но у неё были жёсткие границы: ничего, что могло бы оставить шрамы, сломать тело или довести до настоящей опасности. Когда Сергей позвонил и описал предложение от Константина — миллион рублей за ночь с «испанским ослом» и экстремальным растяжением влагалища, где боль граничит с разрывом, — Аня почувствовала холодный озноб по спине. В её голове мелькнули образы: острый брус, впивающийся в промежность, грузы, тянущие вниз, крики и кровь. Страх перекрыл всё остальное.

— Нет, Серёжа, — ответила она твёрдо, голос слегка дрожал. — Я не идиотка. Это уже не игра, а самоубийство. Найди другую дуру, которая согласится.

Сергей не стал уговаривать, но через пару дней написал в мессенджере: «Появилось предложение из Эмиратов. Обычная фотосессия: ню, лёгкий фетиш, фото и видео без хардкора. Шейх платит двести тысяч долларов плюс все расходы — перелёт, отель, еда. Всё по контракту, безопасно. Ты подходишь идеально, он видел твои старые сеты на painart и в восторге».

Аня задумалась. Дубай — это была мечта: бесконечные пляжи, роскошные моллы, пальмы и золото везде. Обычная сессия? Ничего страшного, она делала такое десятки раз. Деньги огромные, хватит на год без забот. Она согласилась. Через неделю она уже сидела в бизнес-классе самолёта, потягивая шампанское и глядя на облака. В аэропорту Дубая её встретил водитель на сверкающем Rolls-Royce Phantom, который отвёз в пятизвёздочный отель на Джумейре-Бич. Номер был сказочным: огромная кровать с видом на Персидский залив, джакузи, свежие фрукты и бутылка Dom Pérignon в подарок. «Завтра съёмка в 10 утра», — написал организатор в WhatsApp. Аня расслабилась, сходила в спа, сделала массаж и легла спать с улыбкой, представляя, как потратит эти деньги на шопинг в Dubai Mall.

Наутро её забрали на чёрном лимузине и повезли не в студию, а в огромный дворец на окраине — белоснежный мрамор, фонтаны с подсветкой, сады с пальмами и верблюдами. Аня начала нервничать: это не выглядело как обычная фотостудия. Её провели через лабиринт коридоров в просторный зал с мягкими диванами, золотыми люстрами и панорамным видом на пустыню. Там ждал он — шейх Ахмед. Ему было около сорока, высокий, с атлетичным телом, ухоженной чёрной бородой и глазами, которые пронизывали насквозь, как рентген. Он был одет в традиционную белую дишдашу, на руке блестели часы Patek Philippe. Рядом стояли ассистенты — трое мужчин в строгих костюмах, с бесстрастными лицами.

— Ты даже красивее, чем на фото, — сказал он на безупречном английском с лёгким арабским акцентом, оглядывая её с головы до ног. — Раздевайся.

Аня замерла, сердце заколотилось чаще. «Это не сессия, — промелькнуло в голове. — Это что-то другое». Но она привыкла подчиняться в таких ситуациях — это было частью игры. Медленно, стараясь сохранить достоинство, она сняла платье, бельё, туфли. Стояла голая перед незнакомцем и его слугами, чувствуя, как кожа покрывается мурашками от кондиционированного воздуха. Шейх подошёл ближе, его взгляд был холодным и оценивающим, как у покупателя на рынке рабов. Он провёл пальцами по её груди, сжал соски до лёгкой боли, скользнул рукой вниз, раздвинул половые губы и проверил влажность. Аня вздрогнула — тело предательски отреагировало, между ног стало тепло и влажно. Он кивнул ассистентам, и они молча вышли, оставив их наедине.

— Сегодня не будет съёмок, — произнёс он тихо, с лёгкой улыбкой. — Ты здесь для меня.

Аня хотела возразить, но страх сковал горло. Дворец в пустыне, никаких свидетелей — бежать некуда. Шейх снял дишдашу, обнажив мускулистое тело и эрегированный член — большой, с толстой веной, уже готовый. Он толкнул её на диван, раздвинул ноги широко, как будто она была куклой. Аня почувствовала унижение: её не спрашивали, не соблазняли — просто брали, как вещь. Он вошёл в неё одним мощным толчком, без смазки, без прелюдий. Боль пронзила промежность — она была сухой от нервов, и его член растянул её резко, до ощущения, будто что-то рвётся внутри. Аня вскрикнула, вцепилась ногтями в подушки. Он трахал её жёстко, ритмично, держа за горло одной рукой, чтобы она не дёргалась, а другой сжимая грудь, оставляя красные следы. Соски болели от щипков, кожа горела. Но тело снова предало: через пару минут пизда намокла, соки потекли по бёдрам, и боль смешалась с удовольствием. Аня стонала против воли, выгибаясь навстречу, чувствуя, как клитор трется о его лобок. Она кончила первой — оргазм был внезапным, сильным, с судорогами в животе и брызгами сока на диван.

Шейх перевернул её раком, плюнул на анус для смазки и вошёл в жопу медленно, но неумолимо. Боль была острее: сфинктер растягивался до предела, внутри жгло, как от огня. Аня зарыдала тихо, слёзы текли по щекам, но она толкалась назад, прося глубже — мазохистская часть в ней проснулась. Он ебал её в зад, шлёпая по ягодицам ладонью, оставляя отпечатки. «Шлюха, — бормотал он по-арабски, — грязная западная шлюха». Аня не понимала слов, но тон унижал: она чувствовала себя дешёвой игрушкой в руках богача. Он кончил внутрь — сперма была горячей, обильной, вытекала по ногам, смешиваясь с её соками. Аня кончила во второй раз, крича, тело тряслось в конвульсиях, кишечник сжался от оргазма.

После он лёг рядом, гладил её по волосам, как будто она была любимой наложницей.

— Завтра будет твой день, — сказал он загадочно, с хищной улыбкой. — Ты станешь настоящей звездой.

Аня не осмелилась спросить, что это значит. Она была вымотана: тело ныло, пизда и жопа пульсировали от использования, кожа горела от шлепков. Ассистенты вернулись, завернули её в халат и отвезли обратно в отель. Там она приняла душ, смывая сперму и слёзы, и уснула с тревогой в груди, но и с возбуждением от пережитого. «Это всего на один день, — уговаривала она себя. — Завтра сессия, и улечу домой с деньгами».

На следующий день лимузин снова привёз её в дворец. Но атмосфера изменилась: в огромном зале с колоннами и коврами собралось около тридцати мужчин — все в белых дишдашах или дорогих костюмах, с бокалами в руках, гости шейха из элиты. Они курили кальяны, переговаривались на арабском, смеялись. В центре зала стояла сцена с деревянным устройством, которое Аня узнала мгновенно — «испанский осёл». Это была средневековая пытка: высокий деревянный брус с острым треугольным верхом, верёвки по бокам, грузы на цепях. Аня похолодела до тошноты, ноги подкосились. Шейх сидел на возвышении в центре, как король, и улыбнулся ей холодно, манипулятивно.

— Ты думала, это просто съёмка? — произнёс он громко, чтобы все слышали. — Нет, красавица. Ты — наше развлечение на вечер. Шлюха из России, которая покажет, на что способна.

Аня попыталась отступить, сердце билось в горле, паника накрыла волной. «Нет, нет, это ошибка!» — кричала она внутри. Но ассистенты схватили её за руки, грубо сорвали одежду прямо перед толпой. Она сопротивлялась, брыкалась, царапалась, но они были сильнее — четверо мужчин против хрупкой девушки. Её выволокли на сцену голую, под аплодисменты и свист гостей. Унижение ударило как пощёчина: тридцать пар глаз пожирали её тело, кто-то выкрикивал оскорбления на арабском, кто-то смеялся, указывая на её грудь и попу. Аня краснела до слёз, пыталась прикрыться руками, но ассистенты растянули ей руки в стороны, выставляя на показ. Она чувствовала себя животным на аукционе — дешёвой, грязной, беззащитной. Соски затвердели от холода и стыда, между ног потекло от нервов, и это только усилило унижение: тело снова предавало.

Они поставили её над ослом. Острое деревянное ребро коснулось промежности — холодное, жёсткое, как нож. Аня вздрогнула, мурашки побежали по коже, слёзы навернулись на глаза от предчувствия. Ассистенты привязали её ноги верёвками к кольцам на полу, раздвинув их широко, так что пизда раскрылась перед всеми. Гости приблизились, кто-то снимал на телефоны, комментируя: «Смотрите, какая мокрая уже!» Аня рыдала тихо, умоляя глазами шейха: «Пожалуйста, не надо... Я не для этого...»

Но шейх кивнул, и ассистенты начали вешать грузы — сначала по пять килограммов на каждую лодыжку. Вес потянул ноги вниз, ребро впилось в промежность сильнее. Боль была мгновенной и острой: как будто остриё врезалось между клитором и губами, давя на нежные ткани. Аня застонала, попыталась встать на цыпочки, чтобы ослабить давление, но грузы не позволяли — мышцы ног дрожали от напряжения. Пот выступил на лбу, спине, подмышками, стекая по телу. Гости засмеялись: «Смотрите, она уже потеет, как свинья!» Унижение жгло: она, красивая и уверенная Аня, теперь объект насмешек, голая и беспомощная.

— Добавьте ещё, — приказал шейх спокойно.

Ещё по десять килограммов. Аня закричала — боль усилилась в разы, ребро вдавилось глубже, сминая клитор и губы. Кожа промежности натянулась до предела, начала краснеть и опухать, мелкие царапины сочились сукровичной жидкостью. Внутри живота всё скрутилось узлом, давление передалось на мочевой пузырь и кишечник. Аня всхлипывала, слёзы текли ручьями по лицу, смешиваясь с потом, капая на пол. «Больно... пожалуйста, снимите... я не выдержу...» — бормотала она, но голос тонул в смехе гостей. Кто-то выкрикнул: «Шлюха, терпи! Ты за это деньги получаешь!» Унижение нарастало: она чувствовала себя ничтожеством, грязной потаскухой, которую выставили на потеху богатым садистам.

Ещё по десять килограммов — общий вес на ногах достиг сорока. Аня завыла по-настоящему, тело задрожало в конвульсиях. Ребро впилось так глубоко, что казалось, вот-вот прорвёт кожу. Клитор расплющился, потерял чувствительность от боли, губы опухли вдвое, пульсируя огнём. Давление на внутренние органы стало невыносимым: кишечник сжался в спазме, и от агонии она обосралась — горячая, жидкая масса вырвалась из ануса, стекая по ногам, на пол, под ноги ассистентам. Запах распространился по залу, гости зашумели, засмеялись громче: «Смотрите, она насрала! Грязная сука!» Кто-то брезгливо отстранился, кто-то хохотал, указывая пальцем. Аня зарыдала в голос, лицо горело от стыда — унижение было полным: она, которая всегда контролировала себя, теперь обгадилась перед толпой, как животное. Слёзы и сопли текли по лицу, она не могла даже вытереть их, руки были связаны.

Но боль не останавливалась. Спазмы продолжались: мочевой пузырь не выдержал, и она обоссалась — тёплая струя мочи брызнула на осла, смешавшись с дерьмом и потом, образовав лужу под ней. Гости зааплодировали, кто-то кричал: «Ещё! Пусть визжит!» Аня кончила — не от удовольствия, а от болевого шока: оргазм был болезненным, судорожным, с криком, который перешёл в хрип. Тело содрогнулось, пизда брызнула соком, смешанным с мочой, усиливая запах и грязь. Унижение достигло пика: она чувствовала себя полной ничтожностью, отбросом, который кончает от собственной боли и позора перед зрителями.

Шейх позволил продолжаться этому аду ещё полчаса. Аня потеряла счёт времени: боль пульсировала волнами, от промежности вверх по позвоночнику, в голову, вызывая тошноту и головокружение. Она хрипела, тело покрылось потом, как маслом, волосы прилипли к лицу. Наконец, ассистенты сняли грузы. Аня свалилась на пол, как тряпичная кукла — ноги не держали, промежность была сплошной опухшей раной, красной и ноющей. Она рыдала, свернувшись в комок, чувствуя, как грязь размазывается по коже. Шейх подошёл, потрепал по щеке, как собаку:

— Ты хорошо выступила, шлюха. Деньги переведу. За шоу — бонус.

Ассистенты завернули её в грязную простыню и отнесли в машину, как мусор. По дороге Аня потеряла сознание — от боли, истощения и эмоционального шока.

Очнулась она в частном госпитале Дубая: белые стены, запах дезинфекции, капельница в вене с обезболивающим. Врач — молодой араб в белом халате — объяснил по-английски:

— У вас сильный шок, обезвоживание, множественные ушибы и отёк в генитальной области. Никаких разрывов, но ткани повреждены поверхностно. Несколько дней в постели, мази, антибиотики. Кто вас так изувечил? Мы можем вызвать полицию.

Аня покачала головой, слёзы снова потекли. Она лежала, уставившись в потолок, боль всё ещё ныла в промежности — тугая, пульсирующая, как напоминание о позоре. Пизда опухла, клитор онемел от травмы, попа горела от спазмов. Она трогала себя осторожно под одеялом — всё в повязках, но цело. Но эмоции разрывали душу: воспоминания о смехе гостей, о собственной грязи, о том, как тело предало её перед всеми. Унижение жгло изнутри — она чувствовала себя сломанной, недостойной, грязной навсегда.

Шейх перевёл деньги — двести тысяч долларов плюс сто тысяч бонуса «за шоу». Но Аня не радовалась. Через неделю она вернулась в Россию, хромая от боли, с шрамами в душе. Сергей названивал с извинениями, но она заблокировала его номер. Больше никаких сессий, никаких клиентов. Она сидела дома неделями, плакала по ночам, вспоминая запах собственной грязи и хохот толпы. Сон преследовали кошмары: осёл, грузы, унижение.

Милая, наивная Аня умерла в том дворце. Осталась только девушка с глубокими травмами, которая заплатила слишком высокую цену за иллюзию лёгких денег и роскоши.